Дальний поход - Василий Сахаров

Сопровождаемый Лидой комиссар Плетнёв покинул ходовой мостик. Мы со Скоковым переглянулись, и кавторанг с недоумением произнёс:

– Забавный дядечка. Только-только из студёной воды вылез и на борт поднялся, а уже на ходу подмётки рвёт и в интригу влезает.

– А что ты хотел, Сергеич? В СРР Верховный комиссар – это то же самое, что у нас начальник ГБ. Конечно, масштабы здесь не те, что в Конфедерации, но суть человека неизменна.

– Тогда его поведение становится понятным. И как бы нам не пожалеть, что мы на помощь беглецам поспешили.

– Что сделано, того назад не воротить, и лично я считаю, что мы поступили и поступаем правильно. Отдадим пароход вместе с солдатами и экипажем Плетнёву, а уж он сам разберётся, как с ними поступить. Мы в этих краях люди прохожие, и всерьёз встревать во все местные разборки не стоит.

– Это верно. – Скоков встал, подошёл к планширю и, посмотрев через иллюминатор на наш очередной плавучий трофей, спросил: – Когда начинать буксировку?

– Прямо сейчас. Курс на Калининград.

Гатчинский военный округ. 1.04.2065—4.04.2065

«Ветрогон» взял на буксир захваченный нами пароход и направился в сторону Калиниграда, древнего Кёнигсберга. Однако побывать в этом анклаве нам не довелось. Следующим утром, где-то вблизи города Таллина, в проливе между береговой чертой и небольшим островком с труднопроизносимым названием, которое я не запомнил, нас встретили два вооружённых парохода, которые калининградцы выслали навстречу беглецам из Сестрорецка. Не знаю, какие у них были отношения с бывшим правительством СРР, но, видимо, достаточно тёплые, раз за ними вышла половина их военно-морского флота.

На пароходах Калининградского анклава имелась радиосвязь, и после того, как вызванный на ходовой мостик Плетнёв пообщался с капитанами этих судов, дело уладилось само собой. «Выборг» был передан встречающей стороне. Все спасённые нами люди и пленники были собраны на его борту, и, пожелав беглецам, которые рассказали нам много интересного о положении дел в бывшей Ленинградской области, всего самого наилучшего, мы направились в гости к гатчинским военным. Курс на городок Систа-Палкино, где, по словам бывшего Верховного комиссара СРР, сохранились подходящие для нас причалы.

Минули сутки, и к полудню 1 апреля «Ветрогон» подошёл к этому населённому рыбаками городку под контролем войск ГВО. Первыми на связь вышла, так сказать, принимающая сторона. Мы находились от порта в шести милях, когда на мостике заработали динамики радиоприёмника, и мы со Скоковым услышали молодой, но тем не менее уверенный голос:

– Неизвестный фрегат УРО типа «Оливер Хазард Перри», с вами говорит береговой пост номер семь Гатчинского военного округа. Назовите свою государственную принадлежность и цель вашего визита в территориальные воды ГВО.

– Ты смотри-ка, – услышав это, с уважительными интонациями в голосе произнёс Скоков, – даже тип фрегата по силуэту определили. Красавцы!

– А то! Видать, давненько за нами присматривают. Наверное, с самого утра от поста к посту информацию по рациям перекидывают. Организация, однако!

– Кто с ними пообщается?

– Я и переговорю. – Подойдя к трубке радиотелефона, я нажал на клавишу передачи сигнала и сказал: – Говорит капитан Отдела Дальней Разведки при ГБ Кубанской Конфедерации Александр Мечников. Нахожусь на борту фрегата «Ветрогон». Иду в порт Систа-Палкино для установления дипломатических отношений между ККФ и ГВО.

Молчание. Береговой пост принимает решение, скорее всего, консультируется с вышестоящим командованием, и откликается через несколько минут:

– «Ветрогон», понял вас. Вам разрешён проход к причалам порта Систа-Палкино. Вам требуется лоцман?

– Если гавань чистая и старые карты верны, то нет. Просим обозначить назначенный нам под швартовку причал сигнальными флагами или ракетами. В порту будем через пятнадцать минут.

– Старые карты верны, отмелей и затопленных кораблей можете не опасаться. Ждём вас.

Связь прервалась, и, повернувшись к Скокову, я спросил:

– Сами с заходом в порт управимся?

– Да, осадка у нас небольшая, глубины здесь для фрегата подходящие, так что покажем себя во всей красе, не осрамимся.

– Точно?

– Да.

– Эх, хорошо бы, кабы так.

– Что-то ты нервничаешь, Мечник.

– Ну, ещё бы, очередной шаг в неизвестность, и впереди контакт с самым настоящим человеком из Золотого Века.

– Это ты про лидера гатчинцев Маркова?

– Про него самого. Это надо же, человек пережил чуму, развал страны, хаос, варварство, дикость, ещё не пойми что и дотянул до наших дней. И не просто дожил, а смог организовать какую-то устойчивую структуру, которая хоть и не является гегемоном региона, но может дать отпор любому, кто на неё наедет. Плетнёв когда Маркова поминал, так про него рассказывал, что заочно проникаешься к нему уважением. Вот, например, ты, Сергеич, будучи уже взрослым и состоявшимся человеком, многих людей знаешь из тех, кто Чёрное Трёхлетие пережил?

– В живых никого, но, когда был молодым, таких всего с десяток встречал.

– Вот! В живых никого не осталось, и я таких не очень много встречал. А этот до сих пор живёт, и не просто так, а вполне неплохо себя чувствует и анклавом руководит.

– Плетнёв не говорил, сколько ему лет?

– В этом году юбилей был, ровно восемьдесят.

– Солидно, – протянул Скоков.

За разговором фрегат вошёл в порт, и с одного из причалов в небо взлетела ярко-красная сигнальная ракета. Скоков приступил к руководству швартовой операцией, а я, пройдясь по боевым корабельным постам, выстроил на палубе взвод десантников и, дождавшись, когда фрегат прижмётся к причальной стенке, в сопровождении Лиды, Крепыша и Лихого спустился на берег.

Обстановка вокруг стандартная для наших времён: изрядно побитый причал, местами раскрошившийся бетон и ржавые грузовые краны на изломанных стальных рельсах. Запустение, но тем не менее видно, что люди, проживающие в этом поселении и контролирующие его, стараются навести порядок и за исправностью уцелевших портовых сооружений следят. Заметны цементные заплатки, закрывающие выбоины на дорогах из порта, некоторые здания побелены серой извёсткой, а чуть дальше, за причалами, возвышается крашенная свежей шаровой краской стальная опора радиомачты. Нормальный ход, и, как мне кажется, мы попали в те края, где нас встретят с пониманием и без агрессии.

А вот и представители встречающей стороны. По причалу ко мне направлялись три человека: один военный и двое гражданских. Армеец, молодой статный брюнет в светло-синем камке, фуражке с зелёным верхом и автоматом за спиной. Двое других, пожилые, лет за сорок, в линялых чёрных пиджачных парах и стоптанных ботинках. Видимо, к встрече с нами местные жители готовились впопыхах и надевали всё самое лучшее, что у них в сундуках имелось.