Пентаграмма - Ю Несбе

— Но, когда я ей перезвонил, к сожалению, было слишком поздно, — сказал Харри, пытаясь понять выражение лица собеседника.

— А на убийство Сверре Ульсена? — продолжал тот.

— Когда мы напали на след Ульсена, Принц убил его, чтобы он никому не рассказал, кто стоит за убийством Эллен.

— И вы говорите, что этот Принц…

— …Том Волер, — уверенно произнес Харри.

Начкрим молча кивнул, потом добавил:

— Стало быть, один из самых уважаемых наших инспекторов.

Следующие десять секунд Харри казалось, что он в вакууме, — ни воздуха, ни звуков. Он знал: здесь и сейчас его полицейская карьера может оборваться.

— Хорошо, Холе. Прежде чем принимать решение, мне бы хотелось поговорить с вашим свидетелем. — Начальник встал. — И надеюсь, вы понимаете, что с этого момента и впредь это дело должно оставаться между нами.

— Сколько мы будем здесь стоять?

От голоса таксиста Харри вздрогнул. Он уже почти спал.

— Поехали обратно, — сказал он и бросил последний взгляд на деревянный дом.

Когда они ехали по Киркевейен, зазвонил мобильный телефон. Говорила Беата:

— Кажется, нашли оружие Ты был прав. Пистолет.

— Что ж, поздравляю нас обоих.

— Спасибо… Найти его было нетрудно. Лежал в мусорной корзине под мойкой.

— Марка и номер?

— «Глок-двадцать три». Номер сточен.

— Следы остались?

— Такие же, как на большей части оружия, конфискованного нами в Осло.

— Ясно, не читается. — Харри переложил телефон в левую руку. — Неясно только, зачем ты мне все это рассказываешь. Я этим делом не занимаюсь.

— Я бы не говорила с такой уверенностью, Харри. Мёллер сказал…

— Мёллер и вся вонючая полиция Осло могут проваливать к дьяволу!

Харри сам вздрогнул от звука своего голоса и увидел в зеркале, как нахмурился таксист.

— Извини, Беата. Я… Ты еще там?

— Да.

— Я сейчас немного не в себе.

— Ничего, не горит.

— Что?

— Дело может подождать.

— Рассказывай давай.

Она вздохнула:

— Ты заметил у Камиллы Луен шишку чуть ниже правой брови?

— Да, конечно.

— Я подумала: возможно, ее ударил убийца или она сама ударилась при падении. Но оказалось, никакой шишки не было!

— Как так?

— Патологоанатом потрогал ее, она такая твердая! Потом он сунул палец под веко. И знаешь, что он нашел?

— Ну… — протянул Харри. — Нет…

— Маленький красноватый драгоценный камень в форме звезды. Мы полагаем, бриллиант. Что ты на это скажешь?

Харри глубоко вздохнул и посмотрел на часы. До закрытия бара оставалось целых три часа.

— Что я этим делом не занимаюсь, — сказал он и выключил телефон.

«Сухо, но я вижу, как полицейский выходит из-под воды. Вода для жаждущих. Дождевая вода, речная вода, морская вода.

Он меня не заметил. Качаясь, он вышел на Уллеволсвейен и там пытался остановить такси. Никто не хотел его сажать. Как лодочник — беспокойную душу, которая бродит вдоль берега реки. Да, и я знаю — каково это, когда тебя отталкивают те, кто тебе дорог. Когда нужна поддержка, а получаешь отказ. Когда понимаешь, что все вокруг на тебя плюют, а тебе — не на кого плюнуть. И постепенно догадываешься о том, что же тебе нужно делать».

Харри зашел в магазин, открыл стеклянную дверь молочного отдела и прислонился к ней. Стащил потную футболку и закрыл глаза, ощущая кожей прохладный воздух.

Синоптики предсказывали тропическую жару этой ночью, и люди в магазине запасались мясом для гриля, пивом и минеральной водой.

У мясных полок спиной к Харри стояла женщина. Он сразу узнал ее по цвету волос и пышным формам. Когда она обернулась, Харри увидел, что на ней — топик, по расцветке напоминающий зебру, но столь же обтягивающий, как тот, леопардовый. Вибекке Кнутсен подумала, положила коробки с бифштексами обратно, вместе с тележкой перешла к холодильнику и достала оттуда две упаковки трескового филе.

Харри надел футболку и закрыл стеклянную дверь. Молока ему не хотелось. И мяса. И трески — тоже. Ему хотелось чего-нибудь простого — совсем немного, лишь бы это можно было съесть. Нет, он не был голоден, но желудок требовал еды. Он начал ныть еще прошлым вечером, и по опыту Харри знал, что, если сейчас чего-нибудь не съесть, он не удержит в себе ни капли спиртного. Сейчас в тележке лежал пеклеванный хлеб и пакет из «Винной монополии»[7]через дорогу. Он добавил к этому полцыпленка, шесть упаковок пива «Ганза», безразлично продефилировал мимо фруктового отдела и оказался в очереди на кассу прямо за Вибекке Кнутсен. Не нарочно, но, возможно, и не совсем случайно.

По-прежнему не замечая Харри, она обернулась, наморщила нос, как будто почувствовала какой-то неприятный запах (чего Харри исключить не мог), и попросила у кассирши два блока легких сигарет «Принс».

— А мне сказали, у вас там не курят.

Вибекке повернулась, с удивлением посмотрела на него и подарила ему три разные улыбки. Первая была быстрой, автоматической. Вторая — из тех, что возникают, когда мы встречаем знакомых. А когда касса осталась позади, появилась и третья улыбка — любопытная.

— Вы, я погляжу, решили устроить себе пир, — сказала Вибекке, пытаясь утрамбовать покупки в один пластиковый пакет.

— Вроде того, — пробормотал Харри и улыбнулся в ответ.

Она слегка наклонила голову набок, полоски на топике дрогнули.

— Много гостей?

— Не много, но все незваные.

Кассирша протянула ему сдачу, но он кивнул на копилку Армии спасения.

— А им нельзя указать на дверь? — Улыбка Вибекке теперь заиграла и в ее глазах.

— Ну-у… Как раз таких гостей выдворить не так-то легко.

Бутылки «Джима Бима» весело звякнули об упаковку «Ганзы».

— Да? Старые товарищи-собутыльники?

Харри посмотрел на нее. Кажется, она действительно хотела узнать, в чем дело. Это было для него тем более удивительно, что она, как ему показалось, жила вместе с таким правильным мужчиной. Вернее, такой правильный мужчина жил с ней.