Мертвый разлив - Сергей Иванов

– Ты же был неплохим экономистом, – продолжил он упрямо, – и тенденции обсчитывал со всей дотошностью. Что, за это время появились новые данные? Или в нашей губернии действуют иные гуманитарные законы?

– Машина-то работает – с этим ты согласен? – спросил Марк. – Чего вам ещё?

– Если бы речь шла о perpetuum mobile, я потребовал бы новые законы термодинамики – как минимум, – сказал Вадим. – Извини, Марчик, но я знаю людей и помню историю, а в сказки верю слабо. И если наблюдаю выходящее за рамки, то сперва предполагаю, что не всё вижу, а не спешу вопить: «Чудо, о чудо! Слава нашим правителям, мудрейшим из мудрых!» Через такое мы уже проходили, и лично я накушался этим до тошноты. Что ж поделать, если у меня такая хорошая память!..

– Действительно, – задумчиво молвил Марк, – с такой памятью надо что-то делать.

– Выжигать, – подсказал Вадим, – электротоком. Искусственная амнезия – не слыхал? Конечно, проще бы гипнозом, но вот беда: не поддаюсь! А может, попробовать электромагнитные поля?

– Ладно, чего ты напал? – улыбнулся хозяин. – Я пока человечиной не питаюсь.

– Кто знает, Марчик, кто знает – всё впереди. «Мир наш полон радостных чудес!»

– Хорошо, давай говорить конкретно, – предложил теперь Марк.

– А кто против?

– В конце концов, для обывателя что главное? Была б крыша над головой да похлёбка на столе.

– Не главное, но необходимое, – сказал Вадим. – Необходимое, но не достаточное.

– Во всяком случае, первоочередное. Даже твой Вивекананда наставлял: сперва, мол, накорми людей, а потом уж забивай головы всякой мурой.

– Ведь это минимум, Марк, – так сказать, низшая точка отсчёта! А вы пытаетесь её сделать нормой.

– Но ты согласен, что в Крепости этот минимум гарантирован?

– Допустим.

– Не «допустим», а так и есть, – закрепился на отвоёванном пятачке Марк. – И разве это не достижение? Многие ли в мире могут таким похвалиться?

– Ну да, расскажи мне про безработных в «странах капитала», умирающих от голода прямо на улицах! – со скукой произнёс Вадим. – Только сначала пустите на это поглазеть.

– А официальным источникам ты не веришь?

– Чтобы поверить в такое, надо либо очень хотеть, либо стать идиотом. Вас послушать, там даже работяги недоедают – при том, что вкалывают на порядок лучше наших, а на еду тратят десятую долю заработка. Странно, что они ещё не бегут к нам целыми толпами!

– Ты напоминаешь моего деда, – заметил Марк, – который даже в космолёты не хотел верить, потому как чего им на небе делать, ежели там живёт Бог? «От врут, сукины дети!» – говаривал он, считая себя большим умником, и ухмылялся, как ты сейчас.

– Должно, старика очень достала тогдашняя пропаганда, – сочувственно усмехнулся Вадим. – Уж я его понимаю!

– Ладно, к дьяволу западников, – решил Марк и тут же добавил: – А преступность? С нею-то мы разобрались лучше – это ж неоспоримо!

– Ещё бы, – подтвердил Вадим. – Какая уважающая себя банда потерпит конкурентов на собственной территории!

– «Банда»? – изумился хозяин. – Это ты про «золотую тысячу»?

Если он рассчитывал смутить Вадима лишней конкретикой, то промахнулся. Когда тот набирал инерцию, его не страшили даже репрессоры.

– А в чём различие? – спросил Вадим. – Люди всегда люди, и без обратной связи любая власть становится грабительской – закон Дракона! Банда и есть, а чего ж? Механизмы-то те же.

– Разница хотя бы в конечной цели! – с негодованием объявил Марк. – В неё ты тоже не веришь?

– В коммунизм как в некий рай на Земле? Отчего не верить: он непременно наступит, непременно – как только люди превратятся в ангелов… Я не имею в виду бесполость, – с улыбкой Вадим покосился на Алису. – К сожалению, пока тенденция обратная, особенно в верхах.

– Намекаешь: все мы сдвигаемся к аду, и чем выше чин – тем быстрей?

– Чем выше – тем глупей, – фыркнул Вадим. – То ли система отбирает таких, то ли сама делает людей идиотами, то ли это обычный возрастной маразм. А глупости я опасаюсь больше прочего. С умным эгоистом ещё можно договориться, и равные возможности его не пугают. А вот дурак лишь и мечтает, чтобы въехать в рай на горбу одарённых, почему-то называя это «социальной справедливостью».

– Собственно, кто говорил о коммунизме? – спохватился Марк. – Где ты слышал о нём в последние годы?

– Ладно, мне-то не заливай! Думаешь, поменяли на гнилом товаре ярлычок – и можно продавать его снова? Общиннички выискались, радетели исконных традиций! Откуда вас набралось столько – разве не из коммунаров? Сдали кого поплоше, теснее сомкнули ряды и – вперёд, на построение очередного «светлого будущего»? Знаешь, меня всегда раздражали две вещи: когда кто-нибудь принимается вещать от лица народа, словно лучше всех знает его чаяния; и когда людей призывают идти против выгоды – «прежде думай о родине, а потом…» Хватит с меня этих «потом», наелся! И ведь кто призывает? Чаще всего те, кто сам же хочет на этом навариться. Нет, если уж делать себе в ущерб, то по собственному хотенью, не из обязаловки. Созрел для этого – замечательно; нет – зрей дальше, никто не осудит…

– Мужчины, хватит о скучном, – вмешалась Алиса, надув губки. – И охота вам грызться, когда вокруг столько вкуснятины!.. Кстати, Максик, ты упомянул «самозваных творцов» – что за новая категория?

Всё же она прислушивалась к спору, даром что строила из себя обиженную.

– Не слыхала? – посмеиваясь, спросил Марк. – Вот и я тоже, до недавнего времени. Никто их не знает, к Студии ни единым боком – а туда же, «творцы»!

– Как говаривал прежний директор, – не утерпел Вадим, – когда меня зазывали на фестиваль: «Чегой-то не слыхал я про такого певца!» Впрочем, он и знал их с пяток – вряд ли больше.

– А это к чему? – подозрительно спросил Марк.

– К тому, что творец или есть, или нет – как мёд у Винни-Пуха. А вы вольны изолировать его от потребителей либо навязывать по своему усмотрению – но уж никак не зачислять в творцы. Это, если помните, божий дар, а вы пока что не боги, даже не демоны – так, кровососы, вампирчики, мелкие душегубы…

– Н-да, – со вздохом заметил хозяин, – нельзя сказать, чтобы ты стеснял себя в подборе выражений. И где – в собственной моей квартире! Хорошенькая награда за угощение.

– Я сохраняю товарный вид твоей супруге и, к слову сказать, ведущей дикторше Студии, – с усмешкой возразил Вадим, – не говоря о её здоровье. Полагаю, это стоит чашки кофе, порции мороженого и пары пирожных?.. Ах да, ещё яблоко!

– Как там: «и швец, и жнец, и в дуду игрец»? – ядовито спросил Марк. – Ненавижу, когда люди разбрасываются! Чего бы тебе не заняться одним?

– Только не надо записывать меня в неумёхи: если я «берусь за гуж», то выполняю лучше многих, – сказал Вадим. – Но что занятно: таких вот, «разбрасывающихся», чиновничья братия на дух не переносит – и это уже возводится в ранг Крепостной политики. К чему бы, а? Может, для благоденствия пирамид больше годятся подданные с маниакальным уклоном и потому их лелеют столь трепетно? То-то по ночам расшалились садисты! Издержки, надо думать, отходы производства.