Отдана в долг - Дана Стар

— Что? Да как ты смеешь?! И вообще я видела, как та длинноногая молодая змея на тебя пялилась! А ты ей подмигивал и даже шампанского налил!

— И что! Ну и что в этом такого? Я что теперь монахом должен заделатся и от женщин как от чумы шарахаться!

— Ах ты ж гад такой! Права была Милана, когда говорила, что все мужики козлы! Особенно их козлячность с возрастом проявляется, когда их любимые жёнушки стареют!

— Ты прекрасно знаешь, что мы по расчету женились! Но я тебе ни разу не изменял и не посмею!

— Да по расчету, но влюбились же по уши со временем! Ты врешь! Я видела, как та дылда блондинистая тебе на салфетке свой номер телефона написала! А ты с удовольствием его в карман затащил, козлевич старый, похотливый!

Я в шоке открыла рот, когда мама вдруг вытащила из кармана пиджака отца салфетку, порвала её в клочья и швырнула ему в лицо:

— Лжец…

— Да я! Да я просто положил из вежливости туда! И почему я должен оправдываться перед тобой!

— Я же любила тебя, любила как дура! — ревет навзрыд. — И всегда буду любить! А ты… ты такой же, как и все остальные мужики. Думаешь только членом!

— Не надо, успокойтесь! Да что с вами такое?!

Не выдержала.

Я лишь на секунду обернулась в сторону отца, когда услышала звонкий шлепок.

— Раис, ты совсем очумела?!

Кажется мама дала отцу пощечину.

— Нет, Артур, очумел ты! Ты… Неужели ты попытался закрутить роман с молодой девкой прямо на моих глазах?!

Бам!

Мощный, сильный удар обрушился на правую часть машины.

Я ничего не поняла…

Всё закрутилось, завертелось, как в какой-то мясорубке.

Меня накрыло градом из битых осколков стекла и острой вспышкой боли.

Я очень сильно ударилась об что-то головой…

Услышала надрывистый женский крик.

Он навечно отпечатается в моей памяти.

И мама замолкла.

Затихло всё кругом.

Это тишина страшнее смерти…

В глазах двоится, в ушах звенит.

Кругом сплошная тьма.

Я попыталась приподняться, попыталась нащупать её руку, позвать.

Но стоило только сделать хотя бы одно малейшее движение, как меня резко бросило в темноту…

Спустя несколько недель.

Мои руки дрожат.

По щекам льются слезы.

А сердце рвется на части…

Я сжимаю в руках фотографию своих любимых родителей и не верю, что их больше нет.

Прошло уже несколько недель с момента ужасной трагедии, но для меня будто день. Кажется, только вчера мы виделись и вместе собирались на торжественный вечер. Я помню всё до мелочей, несмотря на то, что сильно ударилась головой.

Память осталась при мне… Я отчетливо помню мамин звонкий смех, когда она сама лично помогала мне надеть платье, помню, как отец прикрепил к платью брошь. А потом их смех в моих мыслях сменяется их последним, предсмертным криком.

— Мама! Папа!

Закричав, я прижала рамку с фотографией к груди и задрожала.

— Рори!

Позади раздался обеспокоенный голос сестры.

— Почему ты встала с кровати, врач прописал тебе постельный режим! Только с этими условиями он позволил тебе вернуться домой из больницы.

Я молчу.

Моти губы дрожат, лицо тонет в слезах.

— Ты слышишь меня? Рори…

Я продолжаю игнорировать сестру. Наверно она меня ненавидит, но не показывает мне свою ненависть.

Кое-как трясущимися руками я креплю на фотографию родителей черную ленту. Эмоции травят меня, уничтожают живьем. Как яд замедленного действия. Медленно и мучительно. Я ненавижу себя за это… Ненавижу. За то, что сделала!

Тая опускается со мной рядом на колени, буквально выдергивает из моих рук фотографию, убирая её в сторону. Заключает в крепкие объятия, утешая.

— Ш-ш-ш, успокойся. Дыши, только дыши…

— Ненавидишь меня? Д-да? Я… я это сделала. Я их убила. Я отобрала у тебя маму и папу. Теперь мы одни. Совершенно одни. Сироты…

Сестра реагирует вспыльчиво. Она хватает меня за плечи и хорошенько встряхивает.

— Прекрати! Что за ерунду ты несешь?! Это был несчастный случай. Это не ты виновата, а тот грузовик, у которого отказали тормоза. Он же будто из ниоткуда взялся, ты не видела его из-за тумана!

— Но я осталась жива, а они нет.

— На всё воля Божья, значит этому суждено было быть… Ты сошла с ума, Рори! Ты обо мне подумала? Что бы было, если бы вы все погибли?! Я бы осталась одна. Совершенно одна. А так у меня есть ты. И твоей вины в аварии нет. Я прошу тебя, не оставляй меня. Молю! Не говори так, не говори…

Мы опять крепко друг к другу прижались и заплакали, поминая любимых родителей, которые дали нам жизнь. Сейчас мама с папой смотрят на нас с небес и тоскуют вместе с нами.

Я пролежала несколько дней без сознания и не смогла присутствовать на похоронах. Когда очнулась, не поверила своим глазам. Свернувшись калачиком на самом краю кровати, дремала моя сестра. И она плакала. Плакала даже во сне, а когда проснулась, сказала мне, что родителей больше нет. Их жизни унесла авария, потому что они забыли пристегнуться.

Удар пришелся на правую часть машины, туда, где сидели папа с мамой. Врачи открывают рты и пожимают плечами, удивляясь, как сильно мне повезло. У меня выявили лишь незначительное сотрясение, ссадины от стекла, порезы и синяки. Серьезных травм нет. Ни переломов, ни открытых ран. Они хором утверждали, что я родилась в рубашке.

* * *

— Рори, мы не одиноки! Мы вместе… Мы есть друг у друга и мы справимся. Пожалуйста, только не вини себя, пообещай, что справишься.

Я сглатываю слезы, скопившееся в горле, обнимаю сестру крепче и шепчу. Только ради неё я сделаю все возможное и невозможное, лишь бы она жила, была здоровой и счастливой. Она — всё, что у меня есть. Только ради Таи я соберу себя по осколкам, поднимусь с колен на ноги и заставляю себя двигаться дальше. Жить. Ради своей любимой младшей сестрички.

— Обещаю. Я… обещаю, милая.

— Спасибо, Рори, — тяжко вздохнула она, поцеловав меня в щеку.

— Прости, я не могу сидеть без дела. Когда что-то делаю, двигаюсь я отвлекаюсь. Сейчас мне нужно немного навести порядок и отнести коробки с вещами вниз.

— Пусть слуги помогут.

Уныло качаю головой.

— Нет, это слишком личное, я всё хочу сделать сама. Так я смогу как следует с ними попрощаться и помянуть добрым словом, в последний раз рассмотрев их вещи.