Анатомия страха - Джонатан Сантлоуфер

– Это похоже на ад. Не мой рисунок, а твой сон. – Я рассмеялся, но бабушка меня не поддержала. Она перекрестилась.

– В комнате есть что-то еще. Como se dice?[15]Перед окном круг… а внутри круга… я не успела увидеть… оно ушло.

– Закрой глаза, и оно вернется.

– Loveo![16]– провозгласила она спустя несколько секунд и рассказала мне, что нарисовать.

Когда я закончил, она улыбнулась, дав знак, что я славно поработал. Но улыбка вскоре пропала.

– В этой комнате аше не хорошие.

Аше – блоки, кирпичики, из которых, согласно сантерии, построено все сущее.

Она потянулась к моей руке.

– Нато, там кое-что еще!

– Что, бабушка?

– Там есть ты. В этой комнате. Не всегда, а… иногда. Это трудно объяснить. – Она отпустила мою руку и направилась к боведа, начала перебирать морские ракушки, разбросанные между бокалами с водой. – Я прочитаю раковины и точно определю, какой эбо будет тебя охранять. Не волнуйся.

– Я спокоен, бабушка.

– Нато… – Она попыталась улыбнуться. – Сделай свою бабушку счастливой. – Она взяла со стола большую пурпурную свечу и протянула мне: – Возьми ее и зажги в своей квартире. Ради меня, твоей бабушки.

– Но если человек не верит, это не помогает.

– Есть кое-что сильнее нас, Нато. Пожалуйста, возьми!

И я взял свечу.

– Перри, ты забыл, что у нас билеты в театр?

Дентон поморщился: «Неужели этот индийский акцент я когда-то считал прелестным?»

– Позови кого-нибудь из приятельниц, беби. – Он притянул жену к себе, крепко сцепив руки на ее спине, так, что их лица оказались в нескольких сантиметрах друг от друга.

– От тебя воняет сигарами. – Она уперлась рукой ему в грудь. – И не называй меня «беби».

Они познакомились на приеме в ООН. Он пришел с женщиной, с которой тогда встречался, длинноногой блондинкой, секретаршей одного из делегатов ООН, но, увидев Уриши, сразу забыл о блондинке. Уриши работала там переводчицей, она была самая красивая из всех женщин, кого он когда-либо встречал. Но это было семь лет назад. А как известно, любую, даже самую красивую женщину, в конце концов надоедает трахать. Перри Дентон не помнил, кто это изрек, но, безусловно, мысль мудрая.

– Прежде тебе это вроде нравилось, беби. – Он улыбнулся, сжал ее еще сильнее, потом отпустил и сделал шаг назад. – Послушай, ты пойдешь в театр, развлечешься, а мне предстоит встреча с мэром.

– Ты с ним проводишь больше времени, чем со мной. – Она надула губы. – Такая у меня работа.

– Мне кажется, иногда работа для тебя лишь предлог, чтобы уйти из дома.

Дентон напрягся. Ему очень хотелось ударить ее, но жена начальника полицейского управления не может показываться на людях с подбитым глазом. А жаль.

Она, похоже, прочитала его мысли.

– Извини.

– Ничего, беби. – Дентон изобразил улыбку. – Желаю получить удовольствие… и не жди меня, я приду поздно.

– Водителя вызвать, сэр? – Дежуривший у дверей молодой полицейский поднес руку к фуражке.

– Нет. Я просто решил прогуляться.

– Тогда, может, вызвать такси, сэр?

– Сидя в такси, трудно прогуливаться.

Дентон прикурил сигару и вышел на улицу.

Вагон метро был наполовину пуст, вечерняя суета давно закончилась. На станции «Девяносто шестая улицам большинство белых пассажиров вышли. Дентон поправил темные очки и огляделся. Никто из оставшихся в вагоне в его сторону не смотрел.

Поезд с шумом выехал на станцию. Дентон уже принял твердое решение, что в последний раз посещает Вэд, ли в этом дерьмовом Бронксе. Хватит идти на поводу этого типа.

Терри отвела взгляд от рисунка и посмотрела на лежащего на тротуаре убитого. Все один к одному. Реальность имитировала искусство. Она вернула рисунок детективу, осматривающему место преступления.

– Репортерам не показывайте. Ни в коем случае.

Терри медленно двинулась по тихой улице, застроенной четырех– и пятиэтажными домами и другими, более высокими зданиями, пытаясь представить, как стрелял преступник – в упор или издалека.

Она приблизилась к своему заместителю, Винни Дугану, курносому ирландцу. Неподалеку столпились жители соседних домов, которых разбудили полицейские сирены в два часа ночи. Если бы это случилось пораньше и в другом районе, не таком фешенебельном, то сейчас на этом спектакле был бы аншлаг.

– Есть свидетели?

– Нет, – ответил Дуган. – Даже выстрелов никто не слышал.

Странно. Кто-нибудь обязательно должен был их слышать! Терри в очередной раз оглядела тихую улицу. У преступника был глушитель? Но зачем? Это же явно не заказное убийство. Ведь присутствует рисунок, очередной поганый рисунок.

Терри тронула за плечо старшего группы технических экспертов:

– Вы сделали соскобы с рубашки убитого там, где был прикреплен рисунок?

– Конечно, – обиженно протянул тот.

– И булавку не забыли?

Он показал полиэтиленовый пакет с булавкой.

Медэксперт провел ватной палочкой по лбу трупа и отправил ее в пакет.

– Передам в лабораторию на анализ, но могу сейчас сказать, что ничего особенного они не найдут. Лишь продукты сгорания пороха.

Терри обратилась к фотографу:

– Сделайте несколько снимков этих людей. – Она кивнула на небольшую толпу у линии ограждения, затем посмотрела на Дугана: – Кто опрашивает жильцов соседних домов?

– Детективы с Двадцать третьей улицы. Это их район.

– А расследование наше, – с нажимом проговорила Терри. – Так что возьмите сотрудников и начинайте с северной стороны квартала. – Она повернулась к другим членам группы: – А О'Коннелл и Перес – с юга.

– Тут публика не любит, когда ее будят среди ночи, – заметил Перес.

– А мне плевать. – Терри вздохнула. – Послушайте, ребята, я знаю, что вы устали. Мне бы тоже хотелось находиться сейчас дома, в постели, как всем нормальным людям. Но такая у нас работа. Давайте заканчивайте и приходите в управление. Я угощу вас завтраком.