Убийство на Неглинной - Фридрих Незнанский

– Полностью с вами согласен. Думаю, что, работая в этом направлении, вы сможете добиться значительных результатов. Извините, я перебил вас. Значит, вы говорили, что имеются свидетели?…

– Точно так, – почти по-военному ответствовал Щербина. Он вообще, как заметил Турецкий, предпочитал выражаться лаконично и только по делу, почти не допуская собственных эмоций. Явный такой сухарь. – Может показаться странным, что в подобных критических ситуациях наиболее трезвую голову сохраняют женщины. В смысле больше замечают подробностей, казалось бы, несущественных деталей и так далее. Вот и в нашем случае нашлась некто Кириллина, пожилая дама, волею случая оказавшаяся свидетельницей покушения. Несколько позже, когда примчались оперы и площадь вокруг расстрелянной машины была оцеплена, а жертвы увезены, эта самая Кириллина подошла к одному из патрульных, помогавших нам, и сообщила, что, по ее разумению, она видела возможного убийцу и сумеет описать его внешность. Тот – немедленно ее к нам, и мы услышали от нее следующее…

Анна Сергеевна без всякого пиетета относилась к автомобильному транспорту, особенно к новомодным иностранным машинам, запрудившим некогда спокойный Невский. А эти «новые» гоняют где хотят и как хотят, потому и самих беда на каждом шагу подстерегает, и людям одни огорчения несут. И это твердое ее убеждение, что от машин добра не жди, нашло буквальное подтверждение. Вот и сегодня, едва она собралась спокойно переходить улицу, твердо зная, что машины здесь не выезжают, как увидела несущийся прямо на нее огромный темно-синий автомобиль. Она вернулась на тротуар, укоряя себя за беспечность, едва ли не приведшую к очень серьезным последствиям. И тут же, даже как-то толкнув ее, вперед выскочил мужчина. Был он без плаща, хотя погода довольно прохладная, и в очень ярком, странного цвета пиджаке – что-то очень пестрое, синее, зеленое. Он рисковал попасть под колеса. Но шофер сразу затормозил, и этот высокий, крупный такой гражданин перебежал через улицу и пропал. А когда он исчез, ну секунду спустя, по машине будто кто-то заколотил палкой. Очень неприятно было видеть, как стекло рассыпалось. Народу было не очень много, но все почему-то громко закричали, кинулись сперва от машины, потом обратно к ней, распахнули дверцу, а там… Страшно рассказывать – человек, а вся его грудь, шея – в крови. Анна Сергеевна терпеть не могла вида крови и поэтому с ужасом отвернулась. И даже отошла немного в сторону, расталкивая набежавших зевак. Случайно взглянула на противоположную сторону улицы и сперва даже не обратила внимания на то, что из подъезда пятиэтажного дома спокойно вышел стройный, длинноволосый молодой человек. Лицо такое продолговатое и сильно загорелое, какое бывает у восточных людей. Он посмотрел на толпу у машины и даже шага не сделал, чтобы выяснить, что произошло, почему крик такой. Спокойно отвернулся и ушел в сторону Московского вокзала. Позже, когда понаехала милиция, Анна Сергеевна, которую мучила какая-то неясная мысль, неожиданно подумала, что тот молодой человек не проявил никакого интереса, наверное, потому, что знал все сам…

– Между прочим, этот длинноволосый тип, – сказал в заключение Щербина, – по свидетельству Кириллиной, отправился в ту же сторону, куда убежал едва не пострадавший гражданин в сине-зеленом пиджаке. Его действительно странное поведение, какие-то прыжки, если верить свидетельнице, перед машиной Михайлова могут быть рассмотрены как удавшаяся попытка остановить автомобиль.

– Я тоже так подумал, – кивнул Турецкий. – Очень похоже, что киллеры работали вдвоем: один как бы фиксировал машину, второй производил достаточно прицельные выстрелы. Но в любом случае они должны были знать маршрут Михайлова. А он, по словам водителя, менялся. Так как же нам быть в этом случае?

– Можно предположить, – высказал сразу, как уже сложившееся мнение, Щербина, – что их было не двое, а, как минимум, трое. За Михайловым, если уже было принято решение о его… ликвидации, несложно было установить слежку. Пустить следом опытного водителя, который бы фиксировал каждый шаг вице-губернатора. Тем более что от охранного джипа Михайлов по неизвестной нам причине категорически отказывался. Обходился, как видим, одним Новиковым.

– Роль которого… – начал Турецкий и с ожиданием посмотрел в глаза следователю. – Ну? Не стесняйтесь, Петр Григорьевич, выдать даже заведомо фантастическую версию. Отбросить всегда легче, поверьте моему опыту. А в нашем случае, мне представляется, это может оказаться не такой уж и фантазией. Впрочем, по данному вопросу я сам наведу кое-какие справки и немедленно сообщу о результатах. Как вам с Маркашиным работается? – спросил без всякого перехода.

– Это важно? – спокойно поинтересовался Щербина. – Я должен отвечать?

– Мне бы просто хотелось услышать ваше мнение. Я ведь знаком с Семеном Макаровичем. Но по службе как-то не сталкивались.

– Позвольте и мне задать вам вопрос, Александр Борисович?

– Сделайте одолжение, – несколько принужденно рассмеялся Турецкий. – Мы прямо как на официальном приеме! Позвольте? Прошу! Так, слушаю вас.

– Вы прибыли сюда по делу об убийстве Михайлова? Или какие-то иные, возможно, административные задачи?

– Ах, вон вы о чем! А что беспокоит-то? Какие проблемы?

– Подумалось, если по Михайлову, то вроде рановато бы. По другому делу, как вы, вероятно, наслышаны, ваша же собственная бригада второй год изображает из себя посольство иностранной державы… А потому среди наших ходят упорные слухи, что Семен Макарович кому-то перешел дорогу. И вот ваш вопрос…

– Это Пименов-то посол? – удивился Турецкий. – Вот уж не ожидал от него такой прыти. Обычно тихий, слова не вытянешь. А они что, здорово вам мешают?

– Не в этом дело… – Видно было, как что-то мешает Щербине быть с московским «важняком» искренним до конца. Четко и даже зримо рассказывавший об обстоятельствах дела, теперь он мялся, словно подбирал слова и не находил нужные. – Они раскручивают несомненно очень важное и, казалось бы, глухое дело. Медленно, правда, но ведь им же никто и не помогает.

– А вы чего же?

– Что вы, Александр Борисович, – усмехнулся Щербина, – в нашем деле самодеятельность – вещь непозволительная. Ну так вот, они работают, а вокруг нас, петербуржцев, создается этакая невидимая, но достаточно ощутимая аура, своеобразная такая атмосфера: что ж вы, мол, братцы? Люди делом занимаются, а вы? Ну и прочее в том же духе. Согласитесь, не самое приятное ощущение.

– Охотно соглашаюсь. Значит, прежде всего чувство обиды, так?

– Есть. Отчасти. А теперь очередное убийство, и из Москвы к нам едет…

– Ревизор, – подхватил Александр Борисович и засмеялся. – Уже слышал сегодня. Не, не проходит. Готовим очередное судьбоносное совещание всех правоохранительных структур по поводу чересчур расшалившегося в последнее время криминалитета. Считайте, что нужна справка о состоянии и тому подобном. Да и ваше конкретное дело вызывает неподдельный интерес на Олимпе, поэтому велено разобраться и включить в отчет. Остальное лично к вам отношения не имеет, можете спать спокойно.

– Ну вот, видите! – обиделся Щербина.