Человек убежденный: Личность, власть и массовые движения - Эрик Хоффер

Как и следует ожидать, разрушенные семьи, независимо от причины их развала, автоматически содействуют росту духа коллективности и благоприятствуют увлечению массовыми движениями. Вторжение японцев в Китай, несомненно, ослабило прочный семейный уклад китайцев и явно способствовало появившемуся увлечению национализмом и коммунизмом. В индустриализованном западном мире семья ослабела главным образом под влиянием экономических факторов. Экономическая независимость женщины поощряет разводы. Экономическая независимость молодежи ослабляет авторитет родителей и ведет к преждевременному ее отделению, т. е. к распаду семьи. Крупные промышленные центры притягивают жителей деревни и провинциальных городков – это ослабляет семейные узы и рвет их. Все эти факторы, ослабляя семью, тем самым до известной степени содействовали росту духа коллективности в наше время.

Безумное переселение целых народностей, организованное Гитлером во время Второй мировой войны, и его фантастические «достижения» в истреблении людей – все это разбило и перемешало миллионы семей, большей частью европейцев. С другой стороны, англо-американские воздушные налеты, затем выселение девяти миллионов немцев с востока и юга Европы и отсрочка репатриации немецких военнопленных – все это принесло Германии то же самое, что Гитлер причинил остальной Европе. Трудно предвидеть, как европейский континент, по которому разбросаны остатки разбитых семей – даже в благоприятных экономических и политических условиях, – сможет обрести нормальные, привычные социальные порядки.

33

Недовольство, возникшее в отсталых странах при контакте с западной цивилизацией, не есть, прежде всего, негодование против иностранной эксплуатации. Это скорее результат ослабления или разрушения племенных связей и общинной жизни.

Идеал самопродвижения, личного успеха, предложенный цивилизованным Западом населению отсталых стран, повлек за собой эпидемию личной неудовлетворенности. Все преимущества, которые принес с собой Запад, не могут заменить защитной и успокоительной безымянности коммунальной жизни. Даже если туземец вкусит западничества и достигнет личного успеха – станет богатым или приобретет хорошую специальность, – чувствовать себя счастливым он не будет. У него будет ощущение полного одиночества. Националистические движения в колониальных странах частично являются выражением стремления к групповому существованию и бегства от западного индивидуализма.

Западные колониальные державы предлагают туземцу дар личной свободы и независимость. Они пытаются приучить его к самостоятельности. Сводится же все это, собственно, к личной изоляции, т. е. к отсечению незрелой и плохо подготовленной личности от коллективного целого и к передаче ее, по словам Хомякова, «свободе собственного бессилия»{39}. Лихорадочное желание слиться с марширующими массами, которые одинаково существуют и у нас дома, и в странах, нами колонизированных, – это только выражение отчаянного усилия бежать от бесплодного, бесцельного, одинокого существования. Поэтому очень возможно, что нынешние националистические движения в Азии приведут – даже без влияния России – скорее к некой коллективистской форме общества, чем к демократической.

Политика колониальной державы-эксплуататора должна поощрять общественную сплоченность туземного населения. Она должна поощрять равенство и чувство братства среди туземцев. И все потому, что, по мере того как подвластное население спасается и растворяется в единстве целого, смягчается у туземцев и острота ощущения личной никчемности, и процесс превращения страданий в неудовлетворенность и в восстание пресекается с самого начала. Метод «разделяй и властвуй» не действен, когда ослабляет все формы единения подчиненных. Раздробление деревенской общины, племени или нации на отдельные индивидуумы не может ликвидировать и задавить дух восстания против правящей власти. Чтобы деление было эффективным, надо расчленять народы на разные общественные тела: расовые, религиозные или экономические, соперничающие между собой и не доверяющие друг другу.

Даже в тех случаях, когда колониальная держава в своих действиях исходит из чисто филантропических намерений и ее цель – принести процветание и прогресс отсталому народу, даже тогда надо делать все возможное, чтобы сохранять и укреплять существующие коллективные устои. Вместо того чтобы сосредоточивать внимание на индивидуумах, держава эта должна вводить новшества и проводить реформы через племенные и общинные каналы так, чтобы прогрессировали не отдельные личности, а все сообща. Пожалуй, правильно будет сказать, что успешная модернизация отсталого народа возможна только в строгих рамках объединенных коллективных усилий. Потрясающая модернизация Японии была осуществлена в накаленной атмосфере общих усилий и групповой сознательности.

Преимущества Советской России как колонизаторской державы – в дополнение к отсутствию у нее расовых предрассудков – в том, что она приходит уже с готовой эффективной моделью объединительного действия. Советская Россия может не обращать внимания на все сложившиеся групповые связи и просто отбросить их без риска возникновения индивидуального недовольства с перспективой бунта. Осоветизированный туземец не остается одиноким в борьбе против враждебного ему мира: он начинает свою новую жизнь как член тесно сплоченной группы – более тесной и более единой, чем был его прежний клан или племя.

Поощрение общественной солидарности как метод предупреждения антиколониального брожения может быть использовано и для предотвращения беспокойства среди рабочих в индустриальных колониальных странах.

Работодатель, единственная цель которого – удержать рабочих на их местах и выжать из них все, что только возможно, вряд ли достигнет этого путем натравливания рабочих друг на друга. В его интересах скорее сделать так, чтобы рабочие чувствовали себя частью целого, при этом лучше, если это целое включает в себя и самого работодателя. Сильное ощущение солидарности – расовой ли, национальной, или религиозной, – несомненно, действенное средство предотвращения рабочих беспорядков. Если какая-нибудь форма солидарности рабочих не может распространиться и на их работодателя, то она все равно способствует чувству удовлетворения и продуктивному труду. Опыт показывает, что производительность труда выше всего тогда, когда рабочие чувствуют себя членами одного коллектива и действуют как члены этого коллектива. Все, что нарушает единство и разрушает коллектив, непременно причиняет серьезные неприятности. «Премиальные системы, по которым премии выдаются отдельным рабочим, приносят больше вреда, чем пользы… Групповые премиальные системы, в которых премии зависят от работы целой артели рабочих, включая старшего рабочего… скорее будут способствовать лучшей производительности и большему удовлетворению самих рабочих»{40}.

34

Массовое движение на подъеме привлекает и удерживает своих приверженцев не своей доктриной и не обещаниями, а тем убежищем, какое оно дает им, – убежищем от тревог бессмысленного и одинокого существования. Массовое движение излечивает остро неудовлетворенных не тем, что дарит им абсолютную истину или уничтожает трудности и злоупотребления, делавшие их жизнь жалкой, а тем, что освобождает их от собственных бессильных «я» – освобождает путем поглощения в единое монолитное коллективное целое. Ясно, что для успеха массовое движение должно как можно раньше создать цельную крепкую организацию, способную поглощать и объединять в единое целое всех своих приверженцев. Судить о жизнеспособности появившегося движения по качествам его доктрины или по выполнимости его программы – бесполезное занятие. Судить надо по способности его быстро и до конца поглощать неудовлетворенных.