За пределами - Анна Чаадаева

они нам поставляют. За бинты и таблетки, которые нам дают? Боишься, что бросят нас! А тебе не приходило в голову, что нас уже кинули?! Ты не видишь их отношение? Они заперлись там в своём мирке и кормят нас подачками, отбросами. Да, чёрт возьми, они и считают нас отбросами, Брат! Расходниками! А ты с ними нянчишься!

— Хорошо, что мне не приходится нянчится с тобой, — спокойно сказал Норд, но для Лио это сравни искре в пороховой бочке. Он в два шага пересёк кабинет, уставился на брата, выпятив лицо с раздувающимися ноздрями вперёд и отведя руки-крылья назад. Он водил головой в стороны, как хищник перед атакой.

— Что ты этим хочешь сказать, брат? — Лио цедил слова, брызжа слюной в местах ударений. — Что я ещё мал?! Я ещё не дорос до тебя?! Ты-то у нас молодец, брат! Так рано принял бразды правления Периметра! И сразу всё стало хорошо! О! Да вы посмотрите: с белёсыми пытается наладить контакт, выпросил у них блага дня населения! Хочет сделать единый совет Предела! Всё так хорошо! Да только ничего не хорошо! Мой народ, как гиб, так и будет гибнуть! А эти бесцветные даже пальцем не шевелят! Знаешь, что делаю их праеты? С сущностями сражаются? — не, брат! Они сражаются только с нами! Бьют нас, как мух, даже когда мы просто смотрим в сторону Ядра, без суда и следствия! Я сам видел! Я их видел! Я был там брат! Им нет до нас дела! И всё, что ты сейчас делаешь, всё напрасно!

— Где ты это видел?!

— На границе!

Норд шагнул брату и пригрозил ему:

— Чтобы на границу ни ногой! Я пытаюсь наладить нормальные взаимоотношения, а ты поощряешь действия радикалов, которые незаконно проникают в Ядро?!

— Они забирают то, что по праву должно принадлежать и нам!

— Это преступники делают только хуже!

— Эти герои добывают медикаменты, чтобы лечить твоих же людей после очередной атаки.

Норд пригладил руками волосы, тяжело выдохнул и навис над письменным столом, ища в нём поддержку.

Послушай, Лио, я только хочу….

— Чтобы я стал таким как ты? Бесхребетным?! Или ещё лучше — таким как Гарн?! Покорной молчаливой тенью?! Ах да! Точно! Я и запамятовал, как же я мог?! — речь младшего брата перестала сотрясать стены, она зашипела, как змея. — У меня же теперь есть прает! Сестрица твоего ненаглядного Лауреля! Да только вот чудеса, была белой, а стала вдруг тёмной.

— Лио, утихомирься, — зубы норда скрипнули, он предпочёл не смотреть на брата, чтобы не взорваться, хотят тот лез иглой под кожу.

— И правда! Всё же хорошо! Твой проблемный младший брат наконец-то обрёл праета! Можешь поставить галочку в своём списке и забыть. Да только я не могу. Я наблюдал за ней с галереи второго этажа при одном из прорывов. Когда мои собратья снаряжались на ликвидацию, она выбежала во двор как курица. Когда мои товарищи готовились к смерти, она любовалась тем, что вскоре их убьёт. Она издевалась над нашими жизнями! Брат, она никогда не станет одной из нас! И знаешь, что самое прискорбное? — Это моё позорное клеймо на всю жизнь!

Лио заметался по кабинету, переходя с шипения вовсе на шёпот. Лоб его покрыли мелкие капли пота. Лио уже говорил уже не с братом, а больше с самим собой, находясь во внутреннем трансе.

— Почему именно я, — повторял он за разом раз. — Почему из всех именно я? Я — тот, кто должен был стать величайшим охотником, спасителем своего народа, теперь должен…

Лио не успел закончить. Раздался звук взрыва, стены затряслись, с потолка посыпалась штукатурка. Норд подбежал к окну. По лицу вожака разлились красные разводы. Очередной прорыв. Не теряя ни минуты Норд бросился прочь из кабинета, оставляя младшего брата в одиночестве.

Глава 7

Девушка чувствовала себя одиноко и паршиво. Гримаса отвращения на лице брата не выходила из головы. Когда они виделись в последний раз? — Ещё там, в башне? Мирра потеряла счёт времени.

На тренировках с Гарном, где Лио не появлялся, тьма проявлялась пятнами, точно грязь. Девушке хотелось смыть это налёт с себя, проснуться, но всякий раз, открывая утром глаза, она оказывалась не своей тёплой и светлой комнате, в Ядре, а в холодной и каменной одиночной камере.

Мирре претило обращаться к тёмному искусству, она думала, что что таким образом ещё больше теряла себя и ещё дальше отдалялась от брата. Из-за подобного настроя все тренировки изнуряли и не приносили никаких результатов. Однако прает вожака был бескомпромиссен и терпелив, начав с самых азов.

Сначала девушка сторонилась его, даже боялась, ведь будучи сосредоточенным на деле чужаком, он напоминал хладнокровного убийцу с пустыми серыми глазами, пластиковая маска лица которого не давала трещин даже тогда, когда девушка делала что-то неверно. Вместо гнева Гарн заставлял девушку расплачиваться дополнительными многочасовыми тренировками, где оттачивал жесты своей ученицы, выверял ход каждой тёмной черты в воздухе под её пальцами, чтобы в дальнейшем те наполнились энергией «феррата». Ещё одной особенностью учителя было то, что он мог несколько дней молчать и наблюдать за девушкой, за её изнурительными попытками сделать что-либо и только потом указать на ошибку. Мирра не понимала, почему в Ядре весь ужас в отношении тёмных приравнивали к вожаку, ведь куда страшнее и безжалостнее его тень.

Время потеряло свой счёт, дни слились воедино, а дворец окончательно обратился тюрьмой, с ночным небом, выкрашенным в красный. Девушка слабела. То ли от тоски, то ли от того, что тьма забирала последние силы, а интервалы между тренировками не позволяли энергии восстанавливаться. Мирре было тяжело заниматься, ходить, есть и порой даже дышать. Как акт протеста, девушка решила никому ничего не рассказывать.

Состояние ухудшалось с каждой тренировкой. И на очередной из них ноги девушки отказали, Мирра упала. Живот скрутило, по телу забил озноб, перед глазами — мерцающая пелена. Тело проваливалось сквозь пол в вязкую топь. Мирра выставила руки вперёд, словно пловец, жадно хватая ртом воздух, пытаясь выбраться, но её уволакивало вглубь. В висках застучало давление, резкий писк проткнул слух. Мирра хотела кричать, но вместо этого начала захлёбываться собственными рвотными массами. Неужели умирать так больно?

Кто-то схватил девушку за руки. Это брат?

Лаурель парил в лучах света. Он был ещё ребёнком — воспоминанием детства. Мирра потянулась к нему. Её руки оказались совсем маленькими, детскими. Стало так тепло и хорошо.

Веря в реальность происходящего, Мирра начала играть с братом. Она резвилась на яркой