Марианна в огненном венке. Книга 1 - Жюльетта Бенцони

Торопясь попасть в свою постель, Марианна хотела пройти мимо и отложить на более позднее время объяснение, безусловно продолжительное; но утомительное ожидание, на которое обрекли себя достойные мужи, являлось таким веским доказательством их дружелюбия. Должно быть, они исходят нетерпением и беспокойством! Не зайти к ним — значит проявить неблагодарность. Она со вздохом направилась в салон.

Но когда она открыла дверь, представившееся глазам зрелище заставило ее сострадательно улыбнуться: расположившись друг против друга за небольшим столом с великолепными хрустальными шахматами, в глубоких креслах с подушками, Латур-Мобур и Жоливаль мирно почивали. Один, спрятав лицо в складках пышного галстука, поднявшегося до ушей, с очками на кончике носа, другой — изящно опершись щекой о руку, со слегка вздрагивающими от дыхания усами, но оба мелодично похрапывали, только в разных регистрах. Они так уютно спали, что молодая женщина отказалась от намерения нарушить их покой.

Марианна тихонько закрыла дверь и, строго приказав мажордому не тревожить уснувших господ, на цыпочках прошла в свою комнату, решив хорошенько отдохнуть перед испытанием, ожидавшим ее следующим вечером…

Безусловно, по логике вещей ей следовало немедленно передать послу каждое слово султанши, чтобы он смог тут же послать в Париж подробный рапорт.

Если Наполеон так рассчитывает на османскую поддержку, может быть, он и решится направить военную помощь, единственное, что способно ослабите английское влияние…

Но сама она в это не верила, а у Латур-Мобура на этот счет было, она не сомневалась, не больше иллюзий, чем у нее.

— Поживем — увидим! — в виде утешения сказала она себе.

Приехавший с наступлением сумерек во двор посольства Франции экипаж оказался небольшой, ярко раскрашенной арбой с зелеными бархатными занавесками, как у многих жен богатых галатских купцов. Ее тянул празднично украшенный красными помпонами мощный мул, а на козлах сверкал белками глаз маленький чернокожий кучер с курчавыми волосами.

Спустившаяся из этого экипажа женщина напоминала призрак. Закутанная с головы до ног в зеленую суконную паранджу, она скрывала лицо под плотной газовой чадрой, без которой ни одна турецкая дама не посмеет показаться вне дома.

Марианна ожидала в вестибюле, одетая так же, с той только разницей, что ее паранджа была фиолетовая, а чадра отсутствовала. Вместе с Жоливалем она спустилась к экипажу, возле которого неподвижно стояла женщина. Однако, увидев, что ту, за кем она приехала, сопровождает мужчина, европеец, она молча поклонилась и протянула бумажный свиток, перевязанный шнурком с синей печатью. Затем она выпрямилась и спокойно начала ждать, пока с ним ознакомятся.

— Что это еще такое? — проворчал виконт, взяв фонарь из рук слуги. — Неужели надо столько писанины ради того, что вы хотите сделать?..

С самого утра, обычно уравновешенный, он был в отвратительном настроении. Эта экспедиция, в которую бросалась Марианна, в высшей степени не нравилась ему и даже вызывала страх. Мысль, что его юная приятельница, почти дочь, готова отдать свое здоровье, а может быть, и жизнь, в чужие руки, выводила его из себя. Он даже не дал себе труда скрыть ни раздражение, ни беспокойство.

— Вы совершаете настоящее безумство, — возмущался он. — Насколько я готов был помочь вам на Корфу, когда эта злополучная беременность только начиналась, настолько теперь я осуждаю вас! Не из принципа, до которого нам нет дела, но потому, что это опасно!

Марианна напрасно старалась переубедить его: Аркадиус готов был использовать любые средства, чтобы помешать молодой женщине отправиться к Ревекке. Ему даже пришло в голову просить Латур-Мобура объявить посольство на осадном положении или же запереть Марианну на три оборота в ее комнате и выставить охрану под окном. Но вполне вероятно, что посол посчитает его не в своем уме. И было бы жестоко нарушить ту прояснившуюся атмосферу, в которой ныне пребывал неудачливый дипломат.

Конечно, посол не испытывал большой радости, узнав, что Порта собирается просить перемирия, но новость, в сущности, не особенно его удивила. Зато он получил благоприятные предзнаменования для его собственных дипломатических отношений в будущем из внезапно завязавшейся дружбы между султаншей-валиде и княгиней Сант'Анна, дружбы, которая выразилась в приглашении провести вместе с властительницей несколько дней на ее вилле в Скутари.

Вынужденный отказаться от своих отчаянных проектов, бедный виконт попытался убедить Марианну позволить ему сопровождать ее, и ей стоило немалых усилий доказать невозможность этого. Ей пришлось снова и снова повторять, что ее будет сопровождать одна из доверенных султанши и та убережет от любых неприятностей, и что в любом случае присутствие европейца может поставить под сомнение согласие Ревекки оказать услугу. Наконец, приемная акушерки просто не место для мужчины.

Побежденный, но не переубежденный, Жоливаль целый день брюзжал, и настроение его по мере приближения вечера все ухудшалось.

Марианна ознакомилась с содержимым свитка. Это был официальный документ, написанный арабской вязью, скрепленный императорской тугрой. Естественно, она ничего не поняла. К документу было приложено письмо на шелковистой бумаге, а тонкий, четкий почерк вызывал в памяти долгие часы, проведенные когда-то за монастырским пюпитром. Нежный аромат жасмина напомнил о ночной встрече.

В изысканном устаревшем стиле, благоухающем Версалем и пудрой от Маршаля, Нахшидиль осведомляла свою «дорогую и любимую кузину»о содержании большого пергамента. Это был всего лишь акт на владение «Волшебницей моря».

Выкупленный султаншей у рейса Ахмета американский корабль отныне являлся собственностью княгини Сант'Анна. Кроме того, он будет отбуксирован на верфь Кассим-паши, где ему сделают необходимый ремонт специалисты службы Капудан-паши, прежде чем вернуть его владелице.

«Наши морские плотники, — не без юмора добавила султанша, — не особенно разбираются в больших кораблях Запада, и мы попросили лорда Кэннинга послать к нам британских специалистов, занимающихся останавливающимися в порту кораблями, чтобы они дали необходимые указания нашим рабочим и сами помогли восстановить первоначальное состояние» нашего» корабля «.

Этот образчик, изящной словесности рассеял мрачное настроение Жоливаля. Он рассмеялся, и Марианна последовала его примеру.

— Если бы еще были сомнения, что ваша царственная кузина жила у нас, этого достаточно, чтобы вывести нас из заблуждения. Только проникнувшись духом страны Вольтера и Сюркуфа, можно додуматься до такого: заставить английского посла сделать ремонт корабля, принадлежащего врагу, и оплатить счет. Ибо, хотя бы из рыцарских побуждений, сэр Стратфорд Кэннинг не посмеет потребовать возмещения затрат. Просто невероятно! Да здравствует царствующая мать его величества!

Она недаром носит высокое имя…

Радуясь увидеть его наконец снова в своей тарелке, Марианна ничего не добавила. Благородный жест Нахшидиль глубоко взволновал ее, ибо благодаря своему чисто женскому инстинкту белокурая креолка не колеблясь попала в самое чувствительное место, более всего волнующее ее юную кузину: бриг Язона, который он так любил, возможно, даже больше, чем женщину, чье изображение украшало его форштевень. Предложив ей его так, с чисто королевской щедростью и деликатностью и именно в тот момент, когда перед любовью Марианны возникли новые трудности, султанша придала своему подарку вид помощи и моральной поддержки. Это была великолепная возможность сказать ей;» Ты будешь страдать, но в твоих испытаниях ты будешь думать об этом корабле, ибо отныне в нем ключ от будущего и всех надежд. Смерть не посмеет коснуться так хорошо вооруженного существа «.