Остров победы - Сергей Донской

– Но почему?

– А потому что у нас нет оснований доверять тамошнему руководству, – отрезал Роднин. – Смотри, что получается. В Астрахани настоящий наркотический бум, а нам не поступило оттуда ни одного тревожного сигнала. Почему молчат?

– Рыльце в пуху? – догадался Скиф.

– Рыло, капитан, настоящее свиное рыло. Не знаю, кто именно из руководства УФСБ спускает дело на тормозах, но кто-то этим занимается. Им бы во все колокола бить, а они нам об успешной борьбе с волжскими браконьерами докладывают. – Роднин медленно повел головой из стороны в сторону. – Нет, капитан, нужно самостоятельно во всем разобраться. Никаких контактов с астраханской конторой. Поедешь инкогнито, под видом отдыхающего. Легенду сочини сам, тут особой скрупулезности не требуется. Главное – в ментовку сдуру не попади, а то потом отмазывай тебя… – Роднин встал, опираясь на стол сжатыми в кулаки руками. – Ну, все ясно? У меня дел невпроворот. Куча дел. Вагон и маленькая тележка.

Выпрямившись напротив полковника, Скиф мрачно обронил:

– Не то что у меня, бездельника.

– Кончай митинговать, капитан. Топай в кассу. Раньше сядешь – раньше выйдешь. Надеюсь, на следующей неделе увидимся. И вообще надеюсь, – сделав многозначительную паузу, Роднин закончил мысль: – На тебя.

– Спасибо за доверие, товарищ полковник! – воскликнул Скиф, удало пристукнув каблуками. – Не просрамлю чести мундира. Разрешите идти, товарищ полковник?

– Катись-катись, – махнул рукой Роднин. – Шут гороховый.

– Икорки привезти, Василий Степанович? – вкрадчиво осведомился Скиф, не спеша покинуть кабинет. В его душе кипела обида. Его, опытного спецназовца, отправляют за образцами героиновой дури, словно с этим заданием не справится любой начинающий опер! Где справедливость? Неужели Скифа плавно переводят на скамейку запасных?

Глядя в упор на полковника, он заметил, как тот постепенно меняется в лице, все больше походя на человека, находящегося на грани гипертонического криза.

– Ико… – побледневшие губы Роднина не сразу сумели выговорить простое слово. – Какой икорки?

– Осетровой, – не унимался оскорбленный в лучших чувствах Скиф. Он понимал, что переступает опасную черту, но поделать с собой ничего не мог.

– Вон! – задохнулся Роднин. – С глаз долой! Мальчишка, сопляк! Ты что себе позволяешь? Еще раз повторится подобное – пеняй на себя. Вмиг из органов вышибу. И никаких, понимаешь, гвоздей!

Белый пух на голове полковника вздыбился, от чего голова стала напоминать готовый осыпаться одуванчик. Тихо-тихо, чтобы не потревожить, казалось, наэлектризованный до предела воздух, Скиф попросил:

– Извините, Василий Степанович. Не хотел обидеть.

– Да пошел ты…

Роднин демонстративно отвернулся к окну. Под кожей на его скулах ходили желваки, словно там находилась пара крепких орешков, которые он вознамерился раскусить во что бы то ни стало.

На душе у Скифа стало гаже, чем в привокзальном сортире какого-нибудь занюханного райцентра. Понурившись, как пес, сдуру тяпнувший хозяйскую руку, он поплелся к двери, где был остановлен усталым возгласом:

– Погоди, Женя!

Это было так не похоже на то, чего можно было ожидать от полковника, что Скиф едва не споткнулся.

– Да? – спросил он, оглянувшись через плечо.

– Не геройствуй там, прошу тебя. – Оттого, что Роднин говорил, продолжая смотреть в окно, голос его звучал глухо. – Мне нужны только образцы астраханского героина, и ничего больше. Пора тебе остепениться. Не собираешься же ты размахивать пистолетом до седых волос? – Полковник машинально провел ладонью по голове. – Войны не выигрывают в одиночку. В одиночку, как правило, умирают.

– И живут, – тихо сказал Скиф. – Некоторые живут в одиночку, Василий Степанович. – Точно так же, как умирают.

Ответа не последовало. Что можно было возразить на это? Роднин просто махнул рукой: «иди». К Скифу он так и не повернулся. Ему не хотелось, чтобы подчиненный увидел выражение его глаз. Оно плохо вязалось с непримиримо стиснутыми челюстями начальника оперативного отдела УКРО ФСБ России.

Бабич был суетлив и проворен. Пока так называемые партнеры по так называемой коммерческой деятельности прикидывают бизнес-план, Бабич – шмыг, и в списке российских миллиардеров журнала «Форбс» фигурирует. Генеральная прокуратура Бабичу постановление об аресте, а он ей – удостоверение о неприкосновенности своей депутатской личности. Ему обвинения в незаконной предпринимательской деятельности, а он уже помахивает паспортом гражданина Великобритании. Так и повелось. По морям, по волнам, нынче здесь, завтра там. Борю Бабича голыми руками не возьмешь, Боря человек ушлый, скользкий. Зато если Борины пальцы сомкнутся на чужой шее, то пиши пропало. Хватка у него железная, бульдожья. О том свидетельствовали скоропостижные смерти тех, кто по каким-либо причинам не устраивал Бабича в качестве партнеров, конкурентов или просто чересчур осведомленных граждан. Достаточно сказать, что женат он был в четвертый раз, а три его экс-супруги покоились в могилах с идентичными трогательными надгробиями: голые херувимчики безутешно рыдают над усопшими, уронив обессиленные крылья на мрамор. Первая мадам Бабич утонула в бассейне, вторая ни с того ни с сего сверзилась с высоты, третья подверглась нападению грабителей.

Жена № 4 ни о чем не догадывалась. Роковая случайность, вздыхала она, когда ей осторожно намекали на подозрительную закономерность. И действительно. Все прискорбные случайности оказываются роковыми, такое уж у них свойство. Усмехаясь своим мыслям, Бабич мчался по загородной английской трассе на своем эксклюзивном «Остин-Мартине Ди-Би-3». По обе стороны тянулись нескончаемые фруктовые сады Фавершема. Между ветвями поблескивала поверхность Темзы, неохотно отражающая солнечные лучи, пробивающиеся сквозь смог. По реке тяжело тащились танкеры, торговые суда, новехонькие голландские баржи. Привычно прикидывая, во сколько бы ему обошлась покупка всех кораблей, находящихся в пределах видимости, Бабич взял с сиденья элегантную металлическую коробку с оттиском «Морланд», достал оттуда сигарету и закурил, не позволяя дыму проникать в легкие.

Он очень трепетно относился к своему здоровью. Его новая жизнь в качестве полноправного британца только начиналась, и Бабич намеревался сделать ее осмысленной и приятной во всех отношениях. Глупо подохнуть от рака, не успев насладиться статусом сильного мира сего. Являясь с недавних пор действительным членом «Комитета 300», Бабич превратился из просто фантастически богатого проныры во всемогущего вершителя судьбы всего человечества. Осознание этого факта окрыляло. В прошлом, когда Бабич семенил по кремлевским коридорам власти, держа в руках кейс с проектами надувательских сделок, он имел обыкновение сутулиться и просительно склонять голову. Теперь изменилась не только его осанка, но и черты лица, в которых проступило что-то хищное, ястребиное.