Бухта Аполлона - Сандра Мартон

— Собери вещи.

Его голос был низким и хриплым от возбуждения, мышцы напряжены. Эта женщина действовала на него каким-то непостижимым образом, и такая реакция на нее Алексу совершенно не нравилась. Он не привык терять контроль над собой.

— В чем дело? — В голосе Марии слышалось негодование. — Ты врываешься в мой дом и требуешь, чтобы я стала… стала твоей сексуальной рабыней…

— Моей любовницей, — поправил ее Алекс, мысленно проклиная себя. Почему эта женщина постоянно провоцирует его на такие низменные поступки?

— Думаешь, это лучше? Ты же не можешь ожидать от меня… ожидать…

— Что ты будешь плавиться в объятиях мужчины и молить его овладеть тобой?

Лицо Марии стало пунцовым.

— Убирайся, Александрос!

— Постарайся изменить свой тон, дорогая. Образ испуганной девственницы становится утомительным.

— Ты не понял? Убирайся вон из моего дома!

— А как насчет контракта, который ты только что подписала, Мария? Мне следует подать на тебя в суд?

— Не пытайся меня шантажировать!

— Я не шантажирую тебя, а всего лишь предупреждаю. Ты обязалась изготовить подарок ко дню рождения королевы, который должен буду одобрить я.

— Ты?

— Ну конечно. Может быть, тебе следовало бы прочитать контракт более внимательно?

Марии захотелось засмеяться. Или заплакать.

— Взгляни-ка на пункт три.

Что-то в его тоне подсказало Марии, что этот «пункт три» очень ей не понравится. Она выхватила документ у него из рук, нашла нужное место и похолодела.

«Невыполнение Исполнителем настоящего заказа и/ или дополнительных требований, оговоренных…»

— Что?..

— Вижу, — голос Алекса напоминал урчание сытого кота, — ты действительно не прочитала документ прежде, чем подписать его.

— Но это же безумие! В контракте не может говориться о… о любовнице.

— Читай дальше, — ласково произнес он.

Глаза Марии снова забегали по строчкам.

«…предусматривает конфискацию всех предметов и оборудования, предоставленных в распоряжение Исполнителя и выплату их стоимости Исполнителем».

— Какие предметы? Какое оборудование? Вы ничего мне не предоставляли.

Алекс не скрывал победной улыбки.

— Ты разве забыла, что летишь в Аристо вместе со мной? Там тебе будут предоставлены все материалы, инструменты, мастерская. Читай дальше.

«…Кроме того, в случае невыполнения обязательств Мария Сантос должна будет выплатить штраф в размере…»

Цифра содержала такое количество нулей, что Мария расхохоталась.

— Заверяю тебя, — глаза Алекса зловеще сузились, — эта цифра указана не для твоего веселья.

Нет, конечно нет. Но как не расхохотаться, если эта цифра в десятки раз превосходила все, что у нее было?

— Должна сразу предупредить, что в любом случае не смогу выплатить и десятой части указанной суммы.

Алекс пожал плечами:

— Ничего не знаю. Ты только что поставила под этим свою подпись.

Его голос звучал так отстраненно и равнодушно, как будто они обсуждали, когда закончится снегопад. И именно голос Александроса убедил Марию в том, что все происходящее — не шутка.

— Но ведь тогда я потеряю все. Эту мансарду. Моих клиентов. Людей, с которыми сотрудничаю. Хоакина, который был со мной с самого начала…

— Благополучие твоего любовника — не моя забота.

— Хоакин мне не любовник! — Мария швырнула бумаги к ногам Алекса. — Он работает на меня.

Алекс наклонился, поднял документы и аккуратно сложил их. И все это с непроницаемым выражением лица.

— Меня это не касается. Меня волнует только выполнение контракта. Итак, ты намерена его выполнять или нет?

Мария во все глаза смотрела на его высокомерное высочество, ненавидя его изо всех сил, но еще больше ненавидя себя. Как она могла любить его той ночью? Хуже того, как она могла так страстно отвечать на сегодняшний поцелуй? Неужели она истинная дочь своей матери?

Ей хотелось выкрикивать проклятия и всячески обзывать стоявшего с невозмутимым видом принца, лупить его кулаками по широким плечам и груди, но что это изменит? «Ничего, — с горечью подумала Мария. — Абсолютно ничего».

— Контракт, который ты мне подсунул… Он… он… бессовестный! Аморальный! Жестокий, подлый и…

— …имеющий юридическую силу.

— Даже вы, ваше высочество, не сможете принудить женщину «согревать вашу постель» или как вы это там сформулировали?

Неожиданно Александрос снова оказался очень близко к ней. В испуге Мария отпрянула, но он уже держал ее лицо в своих ладонях, заставляя смотреть в глаза.

— В контракте нет ни слова о принуждении, — вкрадчиво заметил он. — Ты ведь подписала его по доброй воле, не так ли?

— Как ты можешь?! — потрясенно прошептала Мария. — Неужели тебя не мучают угрызения совести?

Алекс рассмеялся, казалось бы, вполне добродушно.

— Интересные вопросы, особенно из твоих уст. — Его улыбка померкла, взгляд опустился на ее губы. — Один месяц, agapimou. Всего один месяц в моей постели.

Слова Александроса заставили Марию покраснеть.

— Я тебя ненавижу! — выпалила она.

— Сколько угодно, дорогая. Меня это не волнует.

— Ты должен кое-что уяснить. — Мария изо всех сил пыталась сохранить остатки гордости. — «Согревать вашу постель» — это одно, но не рассчитывай на мое участие в том, что в ней будет происходить.

Белые зубы мелькнули в мимолетной усмешке.

— Это вызов?

— Просто информация.

— Вызов, дорогая. Который я охотно принимаю.

Он наклонил голову и легко потерся губами о ее губы. Снова и снова. И Марии, вопреки недавнему заявлению, очень захотелось закрыть глаза, прильнуть к этому мужчине и ответить на его ласку.

«Я ничего не чувствую», — напомнила она себе.

И попросила Бога сделать так, чтобы это было правдой.

Что она делает? Упаковывает все свои вещи? Джинсы, футболки, свитера. Кроссовки и босоножки…

Алекс посмотрел на часы и нахмурился. Неужели прошло всего пять минут с того момента, как Мария вытащила откуда-то из-за угла чемодан и начала собираться?

Ну и чердак! Он же категорически не пригоден для жизни.

Правда, пол был деревянным, но о какой-либо полировке или другой отделке говорить не приходилось. Стены, хоть и кирпичные, давно отсырели и потемнели. Потолок был высоким, но все пространство занимали хитросплетения труб и электрических проводов. Что ж до мебели… Имелась в наличии парочка рабочих столов, шкафов и табуретов. И еще множество коробок. В дальнем конце помещения стояла кровать, за ней ширма, отделявшая, по-видимому, ванну.