Девочки Талера - Дина Ареева

Наконец отрывисто отнимает ладони и потирает их, будто получил ожог. Разворачивается, уходит, и тогда я решаюсь. Как в ледяную воду бросаюсь, но я слишком много об этом думала, чтобы сейчас промолчать.

— Тим, — окликаю, и, когда он оборачивается, спрашиваю, старательно тараща глаза, чтобы не зажмуриться, — а под какой фамилией ты хочешь записать Полинку?

Я ее чуть не поцеловал. С размаху в меня влетела, вообще не смотрит, куда бежит. Как меня увидела, руки выставила вперед и чуть не загремела вниз по ступенькам.

Успел поймать, а у нее поясок слетел, халат нараспашку, и там… Короче, я чуть прямо на лестнице не сдал в штаны биоматериал для спермограммы, потому что под халатиком у Ники не было вообще ничего. Она только из душа выскочила, влажная еще, вот я и уплыл.

И ладно бы думал, что это она меня соблазняет, хоть немного легче бы стало. Нет, она услышала, что малявка пищит, и понеслась. Я не смог сдержаться, зажал ее на ступеньках и смотрел.

Смотрел, как глазищи сверкают, как грудь вздымается и опадает — запыхалась девочка. Вот и у меня все дыбом поднялось, а чтоб опало — это надо к себе возвращаться и в душ идти. И не факт, что надолго поможет. Кто мог подумать, что проживание в одном доме с матерью моего ребенка превратится в такую пытку?

Вернулся, но не к себе пошел, а в детскую, как магнитом к ним потянуло. Да, я долбанный мазохист, я знаю. Но так горячо внутри становится, когда могу на нее смотреть, запах вдыхать, пальцами груди касаться. И на мышку свою мелкую любоваться, когда она Никину грудь сосет. Правда, скоро это будет не мышка, а хомяк, такие у нее щечки стали круглые.

Ника отворачивается, глаза прячет, наверное, неслабо я ей тошню. Заставляю себя оторваться и уйти, но уже на пороге вспоминаю, что хотел про имя узнать. И если бы она достала автомат и дала по мне очередью, я бы и то так не охренел.

Наших матерей звали одинаково, значит ли это что-то или просто совпадение? Демьян бы обязательно выдал какую-то старперскую херню типа «Это судьба», но я не верю в судьбу.

Значит, будет Полинка. Но когда Ника про фамилию спрашивает, я поначалу даже не въезжаю, к чему этот вопрос. Останавливаюсь и удивленно моргаю.

— Вообще-то, у нее есть отец.

— Ты хочешь, чтобы она была Талеровой?

Вопрос зависает в воздухе, потому что я не знаю, как ответить. Да, Полина Тимуровна Талерова. А как еще, если ее отец Тимур Талеров?

Но где-то глубоко я понимаю, что хочет сказать Ника. И жду, пока она соберется с духом.

— Разве это твоя фамилия, Тим? Разве, когда ты родился, тебя назвали Тим Талер? И разве твой отец не заслужил, чтобы твоя дочь носила его фамилию?

— При чем здесь мой отец?

— Это ведь не он отдал тебя в детдом? Почему ты так злишься на него?

— Это не твое дело, Ника, — теперь я злюсь и закипаю.

— Я много думала, Тим, — она говорит торопливо, будто боится, что я уйду и не стану дальше слушать. Дурочка, я бы сейчас и шагу не смог ступить, — особенно в роддоме. Когда становишься родителем, мир вокруг меняется. И ты в своем ребенке видишь не только себя, а и своих родителей. И их родителей тоже. К ней через нас тянется ниточка от всех, разве ты этого не чувствуешь? А ты хочешь эту ниточку оборвать. Твоим родителям было бы сейчас очень больно и обидно узнать, что ты так легко от них отказался.

Стою, будто громом пораженный, а она продолжает говорить, покачивая мою Полинку. И волосы время от времени приглаживает.

— Ты говорил, что знаешь, кто были твои родители. Знаешь ведь? Как тебя звали на самом деле, Тимур? Ведь она спросит тебя потом, как звали твоих папу и маму, ее дедушку и бабушку.

— Большаков, — нехотя цежу, — Тимур Большаков. А его Игорь.

— Значит, она Полина Тимуровна Большакова, — повторяет Ника, и я не выдерживаю такого двуличия.

— Ты сменила имя, и тебя вообще не парило, что твоим родителям было бы больно и обидно.

— Ланина — девичья фамилия мамы, — отвечает, и я сразу начинаю чувствовать себя дерьмом, — и, если бы мои родители были живы, они были бы счастливы знать, что моя дочь носит их фамилию.

И мои были бы счастливы, я точно знаю. И я сам много об этом думал. Но выворачивать перед ней душу больше не собираюсь, хватит. Поэтому сжимаю зубы так, что скулы сводит, а потом бросаю через плечо:

— Я услышал тебя, Ника. Укладывай ребенка и иди спать. Я сам решу, как лучше.

* * *

Еду медленно-медленно, как черепаха ползу. Мыслей столько в голове, как она еще у меня не лопнула, не знаю.

Права Ника, сто раз права, и только мое гребанное эго не дает это признать, глядя ей в лицо. Талерова… Разве я правда хочу, чтобы моя дочь носила это имя? Тим Талер — сначала безродный подкидыш, потом криминальный авторитет. Кличка. Маска. Никнейм. А оглянись назад — никого нет, пустота.

Я тоже думал о том, что я — лишь сцепка между своим ребенком и толпой Большаковых, которые стояли бы за моей спиной, не реши отец связаться с Басмачом. Большаковых и Никитиных, родителей матери.

Конечно, я познакомлю Полинку с Демьяном, вот только он не ее дед. У него свои внуки будут, родные, Ирка нарожает. А мой отец никогда не станет дедом.

Воздуха не хватает, останавливаюсь. А ведь если бы Ника не вернулась, я и не знал бы, что у меня дочка есть. Я же не проверял, пьет Ника таблетки или нет, на слово верил. Потом в обидки ударился за эти деньги ебу… Сорри, забылся. Гребанные деньги.

Если бы Сотникова не застрелили, он бы ей мстить начал, и малышка бы моя в детдом попала. И тоже меня ненавидела. Мороз по коже, меня даже передергивает. Так чем я лучше своего отца? А ведь я за нее жизнь отдам, она мое сердце. Со щечками, как у хомяка, и ямочками…

Моргаю часто, чтобы резкость навести. Не тереть же глаза, не совсем я уже опустился. Набираю юриста своего, он документы готовит по дочке. Говорю, что надо переиграть, пусть меня дожидается. А потом все-таки не выдерживаю.

— Олег Степанович, составьте список бумаг и объектов, которые нужно переоформить, если я захочу сменить фамилию.

Открываю в машине окно и вдыхаю полной грудью.

* * *

Я все-таки выбираю день и еду с водителем в свой городок забрать вещи. Я готовилась к родам, и пускай не покупала много для дочки, но кое-что собрала. Да и в своей одежде мне намного комфортнее, чем в дорогих брендовых шмотках.

Скучать по Полинке начинаю, как только сажусь в машину. Да, она теперь Полинка, я спросила у Тимура, и он кивнул утвердительно. Про фамилию уже спрашивать побоялась, я и так после той зажигательной речи о родителях думала, меня за дверь выставят.

Но ничего, обошлось. В квартире кое-как бросаю вещи в сумку, водитель помогает снести ее вниз. И уже когда выезжаем со двора, звонит Тимур.