Тайна багрового камня - Наталья Николаевна Александрова

— Но вы же мне обещали… — начала я, но в это время на сцене появился новый персонаж.

Это был большой черный кот. Он шел посреди дороги с видом хозяина всех здешних мест и делал вид, что в упор не замечает Оську. Мой красавец не выдержал такой вопиющей наглости и рванулся навстречу коту. Я, к счастью, была наготове и смогла его удержать, хоть это было и непросто.

Кот зашипел и юркнул за забор, откуда выдал явно оскорбительную руладу.

Ося смущенно прижался к моей ноге.

Я оглянулась на тетку, которая привезла меня в это забытое богом место… но ее и след простыл.

На улице не было ни души.

— Ну вот, а я даже не помню, как мы сюда шли! — сказала я Осе, поскольку больше никого поблизости не было. — Ты же знаешь, я плохо запоминаю дорогу…

Он посмотрел на меня преданно и потянул вперед — дал понять, что уж он-то отлично помнит дорогу назад и в два счета приведет меня к автобусной остановке.

И мы пошли в обратную сторону… а что еще оставалось? Лучше идти хоть куда-то…

Мы шли и шли, и дома вокруг были совершенно незнакомые. И конца им не предвиделось. Да еще и небо потемнело, и дождь начал накрапывать. Настроение у меня совершенно упало.

Так мы шли полчаса, и еще полчаса, и еще… всяко дольше, чем тогда, когда нас вела противная тетка. Вдруг я заметила, что с Осей что-то не так. Он стал тяжело дышать, вывалил язык…

— Что с тобой? — спросила я сочувственно.

Пес посмотрел на меня жалобно, и каким-то шестым, а может быть, седьмым чувством я поняла, что он просто хочет пить. Да и поесть бы не помешало нам обоим. Когда мы ели? Оська перехватил сухого корма у дяди Гриши, а я… кажется, вчера утром завтракала с мужем. И еще у Элки днем чашку кофе пустого выпила…

Как раз в это время мы проходили мимо очередного домика, за забором которого копошилась в земле сгорбленная старушка с головой, повязанной черной банданой.

— Бабушка! — окликнула я ее. — Не дадите водички?

— Води-ички? — переспросила та таким тоном, как будто я попросила у нее ананасов в шампанском.

— Не мне — собачке, — поспешно уточнила я.

— Ах, собачке! — Голос ее потеплел, она из-под руки посмотрела на Осю. — Сейчас принесу…

И правда, она удалилась и через минуту вернулась с миской, полной чистой воды.

Передала мне миску через забор.

Оська принялся шумно лакать, а старушка спросила меня:

— А вы с ним ищете, что ли, кого?

— Да мне женщина одна сказала, что здесь можно комнату снять, но с ним не сдали.

Старушка еще раз посмотрела на Оську, покачала головой и проговорила:

— Да, собака-то у тебя серьезная… с такой мало кто сдаст. А кто не побоится, у того своя собака во дворе имеется, второй не нужно. Хотя, пожалуй, одного такого я знаю. Живет здесь один чудной, он может и с собакой сдать.

Я уже ни на что не надеялась и ни во что не верила, но на всякий случай спросила:

— А где он живет-то?

— Сама ты не найдешь. Да без меня он и разговаривать не станет. Пойдем, я тебя к нему провожу.

— За деньги? — на всякий случай спросила я, вспомнив противную тетку, которая завезла меня в это селение.

— Что? — Старушка, видно, удивилась. — Зачем деньги? Мне тебя проводить нетрудно. А уж как ты с ним договоришься — это уже ваше дело. Обожди минутку, я только переоденусь…

Она снова ушла.

Я думала, надолго, но она вернулась буквально через минуту. То, что она переоделась, можно было заметить не сразу — она поменяла старые галоши на новые и сменила головной платок. Тот был бандана, а этот — обычный платок, синий в горошек, и повязан интересно — так, что на голове получились рожки.

Все-таки выход в свет!

Старушка повела нас с Осей по улице, потом свернула в грязноватый проулок, потом свернула еще раз… потом провела нас по узкой тропинке между двумя явно нежилыми домами… Большая птица резко взлетела вдруг с крыши дома и закричала в вышине.

Я вздрогнула и увидела дом. Даже не так — я увидела Дом с большой буквы.

Он был большой и какой-то удивительный.

У него было много окон в резных наличниках. Внизу он был оснащен огромной верандой, застекленной ромбиками цветных стекол — красных, зеленых, оранжевых. Эти ромбики отбрасывали на пожухлую осеннюю траву цветные пятна, так что пасмурный, мрачный день сразу стал ярче и радостнее.

И это не все.

На втором этаже был балкончик с резными балясинами и еще окна в наличниках, а выше была четырехугольная башенка с окошками, выглядывающими на все четыре стороны света. И стекла в этих окошках были разноцветные: на юг смотрело окно с розовыми стеклами, на восток — с золотисто-желтыми, как янтарь, на север — с зеленоватыми, как южное море… четвертое окно мне не было видно, но что-то мне подсказывало, что там стекла сиреневые.

Правда, приглядевшись, я заметила, что этот чудесный дом порядочно обветшал. Краска на стенах местами облупилась, многих стекол не хватало, крыльцо заметно покосилось. Но это придавало дому дополнительное очарование.

Я покосилась на Оську.

Он тоже смотрел на дом, и в его взгляде было удивление. И еще какое-то ожидание.

— Вот тут он живет, — проговорила старушка, с испуганным почтением глядя на дом.

— И он может сдать нам комнату? — недоверчиво осведомилась я.

— Он чудной. Он может, — ответила она нелогично.

И крикнула в сторону дома:

— Хозяин! Эй, хозяин!

Где-то внутри дома что-то упало, хлопнула дверь, и на крыльцо вышел высокий худощавый мужчина с длинным лицом и растрепанными вьющимися волосами неопределенного цвета. Хотя, пожалуй, они были рыжеватые.

И еще — в нем было что-то, напоминающее этот дом. Какая-то красивая обветшалость. На вид ему было лет сорок с небольшим, хотя… хотя я могу и ошибаться.

— Я же просил… — проговорил он недовольным голосом. — Мне ничего не нужно…

— Тебе-то не нужно, Вася, — ответила старушка. — А вот им нужно… им нужно комнату снять. Приехали, понимаешь, думали, что им Николай Петрович сдаст, а он отфутболил…

— Комнату? — переспросил мужчина. — Я ничего не сдаю… зачем мне сдавать?

— Так что же, им с собачкой на улице оставаться? — строго проговорила моя провожатая. — Так нехорошо будет! А ты меня знаешь, я рассержусь, если нехорошо…

— С собачкой? — переспросил мужчина и, кажется, только тут заметил Осю.

И тут случилась неприятность.

Я зазевалась и выпустила