Разведбат - Валерий Киселев

Пошёл к замполиту батальона майору Агаеву: «Или я увольняюсь, или еду с батальоном. Я никогда в нарядах ничего не употреблял, ни одного залёта не было!». Он пошёл к комбату. Выходит от него: «На пятьдесят процентов твой вопрос решён». Потом он позвонил в штаб дивизии. Выходит, хлопает меня по плечу: «Радуйся, едешь!» — «На какую должность?» — «Начальником склада». Ладно, думаю, на месте посмотрим…

«Повели пацанов

Офицеры седые…»

«Умные были ребята…»

Владимир Самокруткин, командир батальона, подполковник:

— Мне повезло с офицерами, которые служили в батальоне на момент отправки на Северный Кавказ. Летом на должности командиров взводов пришла группа лейтенантов, выпускников Новосибирского военного училища. Все они хорошо знали друг друга, а это немаловажно. Такие умные были ребята, что во многом благодаря им в батальоне не было больших потерь. Все они действовали толково и грамотно.

О качестве подготовки и смелости молодых офицеров говорит такой факт: сто процентов командиров взводов и рот были награждены орденами Мужества. Особенно выделялись в батальоне такие офицеры, как Тритяк, Середин, Хамитов, Захаров, Соловьёв. Тритяка к званию Героя России мы в ходе кампании представляли четырежды, Соловьёва — трижды. Справедливо, что Героем России стали Александр Хамитов и, посмертно, Пётр Захаров.

Салех Агаев, заместитель командира батальона по воспитательной работе, майор:

— С большим уважением я отношусь к старшему лейтенанту Хамитову, он был очень грамотный офицер, профессионально подготовлен, в батальоне пользовался авторитетом. Он умел работать с людьми. Пришли в это время старший лейтенант Гагарин — новый командир РДР, со спецназа, Андрей Середин — тоже со спецназа. Новый зам. комбата майор Паков — воевал в первой кампании, был командиром роты спецназа. Капитан Маняк, командир роты радиоэлектронной разведки — офицер с большим опытом. Зам. комбата по тылу Дмитрий Иванович Горелов — своё дело знал, профессиональный тыловик. Из старшин рот отличались прапорщики Трофимов, Ахмедов, Ступишин. Их подготовка и опыт дали себя знать и на войне. Все командиры рот были очень надёжные, и это успокаивало. С такими офицерами была гарантия, что воевать батальон будет нормально.

«Мы просто поехали…»

Александр Ступишин, старшина 1-й разведывательной роты, старший прапорщик:

— В роте нас было 56 человек, по штату. Командир нашей роты капитан Тритяк — был волевой человек, и ротный — своеобразный. Мог переписать штатку и предъявить командованию, мол, я вот такие сделал изменения в роте.

Лейтенант Петя Захаров, командир первого взвода… Он был крепкий, плечистый, водой холодной обливался — само здоровье. Общительный был. Всегда очень тщательно следил за формой. Всегда был подтянутый. Не курил, если выпьет — только стопку. Солдаты-срочники его слушались беспрекословно. А контрактников мы с ним обламывали вместе. Иногда даже пена изо рта летела, чтобы им доказать, что нужно. И бороться приходилось, и в лоб закатывали — не без этого. А то приходили такие, и рассказывали, что чуть ли не с турецкой войны воюют. Сержанты в роте были толковые — Тритяк воспитал. Они могли каждый рулить взводом.

Второй взводный — лейтенант Кузнецов. Парень был хороший, отчаянный.

Даже офицеры и прапорщики морально не были подготовлены к войне. Мы просто поехали, это был наш долг. Но один взводный у нас не поехал, потому что только вернулся из отпуска и привёз жену, некуда было её пристроить. Замполит роты у нас тоже отказался ехать. За ним мама пришла… Я его фамилию сразу из памяти вычеркнул.

Каким было состояние техники в батальоне на момент отправки на Северный Кавказ…

«Броня — из Чехословакии…»

Сергей Поляков, заместитель командира батальона по вооружению, майор:

— Первая и вторая разведроты имели на вооружении двенадцать БМП-2 и одиннадцать БРМ-1-К. БМП-2 все были практически новые, с консервации, мы их получили в 1995-м году, с базы хранения в Свердловске. БРМ-1-К были ещё из Чехословакии, но боеготовые, хорошие машины. Всего было 23 гусеничных машины, все в хорошем состоянии. В разведдесантной роте были БТР-70, с двумя двигателями. Эти были — не машины. На заводе всё вроде было отрегулировано, всё нормально, но — два двигателя, это надо два карбюратора отрегулировать, зажигание на двух двигателях выставить, две коробки, чтобы синхронно включались, два диска сцепления. На войну взяли три таких БТР, имевшихся в батальоне, и ещё три нам дали из мотострелковых полков.

К моменту отправки на операцию опытные механики-водители в большинстве уволились, из 23-х — 18, это точно. Пришли новые, с учебки. Толком мы их не знали, вождений в батальоне с ними ещё не проводили, занятий по технической подготовке провести не успели. В личном деле такого механика-водителя написано, что программу освоил, прошёл стокилометровый марш, а что реально он из себя представляет, мы не знали.

Отвечал я в батальоне и за состояние оружия, а также за боеприпасы. В моём подчинении были мой зам. — начальник службы РАВ (ракетно-артиллерийского вооружения — авт.) старший лейтенант Михайлов, и прапорщики — начальник технической части Костин, и командир ремвзвода Коротков. В ремвзводе было 20 человек. Все ехали со свом штатным оружием, что-то брали со складов, сами должны были за ним следить. Офицеры от ПМ (пистолет Макарова — авт.) отказались, получали АКМ (автомат Калашникова модернизированный — авт.). Командир взвода обязан был оружие проверять. В распорядке дня было — чистить оружие каждый день. Если у кого-то оружие было не пристреляно, или с ржавчиной — так его сами доводили до такого состояния. В Афганистане в 1987–89 годах я служил командиром танкового взвода, потом роты, из 54 человек больше половины — узбеки и казахи, там следили за оружием, и сам всё проверял. Отношение к службе тогда было лучше.

«Из четырёх неисправных машин собрал две нормальные…»

Сергей Тиняков, командир взвода роты радиоэлектронной разведки, старший лейтенант:

— У нас одна единица техники — машина обработки информации — была неисправна. Плюс две машины по назначению своей аппаратуры в Чечне были не нужны, поэтому эти три машины мы и оставили в Нижнем.

Пока три дня стояли на полигоне, ещё до отправки, проверяли аппаратуру, учились. Проверка оборудования показала, что аппаратура частично не работает: давала большие ошибки при пеленговании. Приехали в Моздок, развернулись, опять стали проверять. Капитана Маняка комбат дёргал туда-сюда, а я с аппаратурой возился. Вытащу блок, покопаюсь, заменю, вставлю. Из четырёх неисправных радиопеленгаторных машин собрал две нормальные. Откалибровали пеленг. Худо-бедно — машины заработали.

Экипаж машины состоит из водителя и двух операторов — это были обыкновенные ребята, выпускники ПТУ. Посадил операторов тренироваться. Практика у них была очень маленькая, да и знания в процессе службы стали постепенно теряться. Словами всё не объяснишь, пока сам не покрутишь ручкой, да и сам что-то забыл. Пока стояли в Моздоке, операторов работать научили. Создали дежурные смены, журналы завели, всё упорядочили. На первой же стоянке — довели боевому расчёту частоты, диапазоны, и потихонечку начали работать. Дальше служба пошла — как по накатанному.