Король Руси - Михаил Ланцов

Бах!

И метров с пятнадцати эта ручница выплюнула пригоршню свинцовой картечи. Каждую размером с греческий горох, также называемый нутом.

Бах! Бах! Бах! Посыпались выстрелы с кораблей отовсюду.

И тут же пикинеры, не дожидаясь лишних приказов, подхватили свою ручницу, да потащили обратно. Под защиту бойцов, прикрывающих их щитами. Уже как бы и не обязательно, но вдруг начнут вновь стрелы пускать? Им требовалось отойти. Прочистить ствол влажным банником, благо, что тот коротким и особых проблем в том не было. Потом зарядить свое оружие. И приготовиться к выстрелу, заняв свое место в общей очереди.

Бах! Бах! Бах!

Вновь окутались дымами корабли московского флота уже буквально через пять секунд после первого залпа, осыпая своих супостатов картечью совсем в упор. Те, конечно, вскинули щиты. Но картечь, отправленная «погулять» со столь небольшого расстояния, уродовала их легкие ручные щиты нещадно, разбивая в щепки, которые так и полетели в разные стороны после второго залпа.

Третий же, залп произошедший, когда корабли уже почти сошлись, вновь собрал обильную жатву. Как и первый. А потом спешенные бойцы королевской дружины и конных сотен полезли на абордаж. Используя эффект шока и полной деморализации. Благо, что сходящиеся нос в нос корабли не утыкались друг в друга форштевнями, а заходили в стык, словно зубчики каких-то гребней…

Иоанн же осторожно выглядывал из-за щита, оценивая обстановку.

Первые, самые крупные корабли супостатов, удалось очистить буквально влет. Ведь сюда поставили самых крепких и хорошо снаряженных бойцов. А их, вот те раз, картечью посекло. И сопротивляться особенно было и некому. Так, какие-то жалкие остатки шокированных до состояния натуральной паники.

Поэтому, когда вторая волна вражеских кораблей, мало уступавшим по размеру московским, подошла и попыталась подключиться к бою, оказалось, что им нужно штурмовать уже свои корабли. Неприятная тема.

Впрочем, и тут долгого боя не получилось.

Расчеты ручниц перезарядились и вновь начали стрелять. С куда менее удобных позиций, работая по принципу – где придется. Но и так они собирали приличную жатву. Плюс подключились аркебузиры, открывшие огонь из своих фитильных агрегатов. Этим-то ребятам было удобно и сподручно стрелять с куда большего количества позиций. Например, они подходили под самый выступающий вверх носовой форштевень, прикрываясь им от вражеских стрелков из лука. И стрелял, пользуясь преимуществом по высоте. Ведь бойцы противника оттуда были как на ладони. А потом, сразу после выстрела отходили на перезарядку, уступая место своим коллегам. И, учитывая дистанцию, точность такого огня получалась чрезвычайная, как и действенность. С тех трех – десяти, максимум пятнадцати метров, пулю аркебузы не держал ни один из употребляемых супротивником доспехов. Даже шлем, если и выдерживал попадание без полного пробоя, то вминался и травмировал череп, в том числе фатально.

Бой продлился недолго.

Новое, непривычное оружие, вкупе с неожиданной тактикой сделали свое дело. Поэтому и пары минут не прошло, как те, кто еще мог, обратились в бегство. А первые две линии вражеских кораблей оказались полностью очищены. Очищены, то есть, живых супостатов там не наблюдалось…

Пять минут и наступила тишина.

Только редкие стоны раненых. Наших раненых, потому что несмотря на эффективность огня они все одно получились. Немного, но все же. Даже трех убили. Одного аркебузира застрелили прямо на глазах Государя – стрела пробила ему горло, и он с перекошенным от ужаса лицом рухнул в реку.

Иоанн закрыл глаза.

Пахло пороховой гарью, парным мясом и прочими сопутствующими ароматами. Противник, молча наваливаясь на весла, греб, стараясь как можно скорее разорвать дистанцию и уйти. Уключины скрипели, но их уже было почти не слышно.

На кораблях же московских и захваченных, бойцы просто сели где пришлось и переводили дух. Им не верилось, что удалось победить. Да так быстро и просто…

Пикинеры и аркебузиры верили в своего короля. Вот прямо с той битвы, когда он спешился и стал с ними против новгородской конницы. А всадники конных сотен и бойцы королевской дружины… они… Будучи представителями дружинной культуры, скорее воспринимали Иоанна как фартового вождя. Сотенные в меньшей степени, так как уже ближе были по мышлению к регулярным солдатам, хотя и не забывая кто они и откуда, а представители королевской дружины, в полной мере. Но главное, что все одно, несмотря на весьма позитивные оценки Иоанна перед боем, никто из них не верил в то, что получится победить так просто и быстро. И так бескровно.

И в этой тишине, которую даже немногочисленные раненные старались не сильно нарушать, все обратили внимание на то, как Иоанн встал на носу корабля, закрыл глаза, сложил ладони с зажатым в них крестом перед собой и что-то начал шептать, вроде как молясь. Да так тихо, что никто и слов разобрать не мог. Только видели, ближние, что губы едва шевелятся. А рядом, на форштевне сидел один из двух его ручных воронов и невозмутимо чистил перья. Второй же бесшумно парил в вышине над полем боя[13]…

1473 год – 4 мая, Переяславль-Рязанский

Немного замешкавшись после боя и приводя войско в порядок Иоанн сумел добраться до Переяславля-Рязанского на день позже расчетного срока. Но он не печалился. Речная битвы была для него очень благостным событием. Ибо, выходя в поход, он и не надеялся, что ему так повезет. Ведь, у него имелось серьезное преимущество по вооружению для такого рода замесов. И вот так – по открытой лодке жахнуть картечью из ручницы милое дело. Все лучше, чем выковыривать защитников из-за стен города или баррикад.

Всех, разумеется он не перебил. Это и понятно. Но, победа в Рязанской кампании после такого воинского успеха, уже была у него в кармане. Ведь приснопамятный Василий Иванович Великий князь Рязанский, оказался среди погибших. Как и довольно приличное количество уважаемых аристократов из самой Рязани, и ее союзников.

Понятное дело, что город вряд ли просто так уступит. Но защитников у него серьезно поубавилось, особенно принципиальных и хорошо вооруженных, как и боевого духа. Он мог даже поспорить за то, что город колеблется между долгом Великокняжеской присяге и чувством опасности, которую без всякого сомнения излучало приближающееся московское войско.

Подошел, значит, Иоанн к городу. Но в порт не пошел. Высадился чуть далее. И только начал обустраиваться…

–Татары!– Крикнул один из постовых.

И все завертелось.

Иоанн прибыл к стенам города без повозок обозных, поэтому стягивать в пусть даже и импровизированный вагенбург было нечего. Так что ему пришлось оперировать пехотой, прижимаясь к реке и готовиться отстреливаться с помощью аркебуз, легких орудий и ручниц.