Шуточки жизни - Ирина Быстрова

– Поищу, – обещаю я, потом спохватываюсь: – А ты что, всерьез все эти намеки Энтони воспринимаешь?

– Всерьез, не всерьез, – огрызается она, – но товарный вид мы, что бы ты ни говорила, теряем.

Возразить ей нечего. Понятно, что не все мужики женятся на красавицах, да и всучи каждому из них красавицу – многие еще подумают, связать ли с ней свою жизнь. Мужики – они тоже люди. Им тоже подавай сердечность, взаимопонимание и заботу. Но оценивают они нас сначала все-таки по товарному виду. Впрочем, как и мы их.

– Тогда что же мы стоим? – говорю я. – Пора на что-то решаться. Может, не будем сразу по тяжелой? Может, для начала в бассейн?

– Это идея! – оживляется Галка. – Приятно и полезно.

И не так опасно для нашей самооценки. Вода же искажает пропорции. И лишний жирок на бедрах в воде не так заметен. Главное – побыстрее нырнуть. Что мы и делаем, предварительно купив абонемент на весь месяц.

– Скажи, здорово? – ликует Галка, выныривая на поверхность.

– Еще бы, – соглашаюсь я, стараясь держаться поближе к бортику: плаваю я все же не очень уверенно.

– И смотри, – прищуривается Галка, – какие мэны вокруг.

– Да, ничего, – равнодушно отвечаю я, вглядываясь в мужиков на соседней дорожке. – Получше твоего Энтони будут.

– Твоя правда. – Галка с интересом следит за пловцами.

– Я бы на твоем месте его срочно поменяла бы.

– Кого? – Галка в недоумении смотрит на меня.

– Энтони.

– Почему? Он ведь у меня совсем недавно.

– А нечего болтать про целлюлит! – говорю я, и мы начинаем хохотать.

– Точно! – восклицает Галка. – Я и не подумала, что от него проще избавиться, чем от целлюлита. Надо поразмыслить на досуге.

– Дай ему еще один шанс, – советую я, – если опять начнет иронизировать – гони.

Господи, слышал бы нас Николаша! Верный, добрый муж. Наверное, самое ценное приобретение Галки за всю ее жизнь.

Час мы бултыхались в бассейне, выработали целую стратегию по отношению к Энтони и ни словом не обменялись по поводу М.А. Это была удача. Интересно, а М.А. ходит в спортзал?

– Хорошо, что мы на машине, – выбегая на стоянку и стуча при этом зубами, бормочет Галка, роясь в сумочке в поисках брелка с ключами.

Да, весной никогда не угадаешь, что будет за погода. Вроде бы с утра намечалось солнце, но сейчас небо плотно заволокло тучами и, похоже, собирается дождик. А может, и снежок.

– Оля? – внезапно слышу я.

Поворачиваюсь. Высокий, широкоплечий парень в куртке с капюшоном, почти полностью закрывающим его лицо. Кто это?

– Вы мне? – вопрошаю я.

Он смеется и стаскивает капюшон. Ну надо же!

– Привет, – говорит он.

– Привет, – растерянно отвечаем мы с Галкой и переглядываемся.

– Как дела? Какими судьбами здесь? – сыплет он вопросами.

– Были в бассейне. А ты?

– А я тут постоянно. – Он продолжает улыбаться. – Так как дела?

– Да нормально, – осторожно отвечаю я. – А у тебя?

– Супер! – Он вскидывает руку, показывая большой палец. – Перешел на другую работу. Купил квартиру. Вот, собираюсь в командировку в Германию, месяца на три. Здорово, правда?

– Потрясающе, – бормочу я.

– Вы замерзнете, – заботливо говорит он. – После бассейна-то. Не буду вас задерживать. Счастливо.

– Тебе счастливо.

– Позвоню, когда вернусь? – Он опять натягивает капюшон.

– Звони, конечно.

И мы прощаемся. Он идет в самый дальний угол автостоянки и во что, вы думаете, садится? В «Ауди-4!» Он!!!

– Я не ошибаюсь? – спрашивает Галка, когда мы уже устраиваемся в машине и включаем печку. – Это ведь Кирюша?

Несомненно, это Кирюша. Я киваю.

– Ну надо же, – качает головой Галка. – Никогда бы не подумала, что человек может так измениться. Помнишь, ведь был сморчок сморчком? Получается, что ты его зря… – И Галка жалостливо смотрит на меня.

– Да брось ты, – отмахиваюсь я. – Откуда ж было знать? А терпеть его тогда не было никаких сил. Тем более что он уже не первый был такой убогий. Утомили.

Не первый. Четвертый? Или, может быть, пятый? Из убогих. А вообще, какой по порядковому номеру? Да, мы вели учет моим… не знаю, каким термином их назвать. Партнерам? Так далеко не все доходили до стадии партнерства. Бойфрендам? И ими не все становились. Многие заканчивали, как Кирюша, на фазе «театр-ресторан-дискотека», а некоторые далее первого свидания не продвигались. Кандидат или претендент – вот это больше подойдет. Сколько их было? Начиная с момента подсчета – тридцать семь. Кошмар, правда? Кошмар не в том, что много, кошмар в том, что неизвестно, где они все сейчас. Кстати, вспомнила. Кирюша был двенадцатым по порядковому номеру. А вот как его фамилия? Убей, не помню. Надо бы полистать вечерком свои талмуды да поискать его ФИО, иначе буду мучаться – не засну.

А все начиналось с номера первого. И с моего первого места работы. И с первого блондина в моей жизни. Жаннета считала: блондин – означает пресный. Я бы не сказала. Олег излучал жизнерадостность в таких количествах, что никто, абсолютно никто не смог бы устоять. Ему было в ту пору двадцать девять, он уже три года работал в той конторе и к моменту моего появления в ней очаровал всех женщин, независимо от возрастных групп. Я не стала исключением. Попалась на крючок его обаяния где-то через три недели после того, как переступила порог офиса. Похоже, даже успела чуточку влюбиться в него. Правда, влюбленность быстро прошла, стоило лишь мне поближе с ним познакомиться. Надо сказать, что такой великой милости – поближе познакомиться – удостоилась в нашей конторе только я. Поначалу меня аж распирало от гордости, но спустя два месяца я поняла, что влипла. Олежка оказался жутким хамом. В конторе вел себя на редкость галантно, но в интимной обстановке сбрасывал с себя второе «я» и оттягивался на полную катушку. Плюс – тащился от ненавистной мне Metallica. Плюс – ни одного цветочка, даже самого хилого, за весь сезон ухаживания (если этот кавалеристский напор можно так назвать). Сезон длился недолго, всего четыре месяца, хотя Олежка предполагал, что сможет измываться надо мной бесконечно. То ли он заблуждался насчет степени моей привязанности к нему, то ли считал, что мой юный возраст не позволит мне открыто бунтовать – неизвестно, в любом случае, он ошибался. Я раскусила его к концу второго месяца наших отношений, еще немного побарахталась в них, надеясь, что погорячилась в своих оценках, к концу третьего месяца все-таки поняла, что пора сваливать, а вот весь четвертый мы препирались, кто из нас и в чем виноват. Как будто тут были виноватые!

Номер два – компенсация за номер один. Сашулька возник в моей жизни с Жаннетиной подачи. Сын подруги ее тетки. Демонстрировал перекос в противоположную от Олежки сторону. Болезненная вежливость, болезненная щепетильность и такая же болезненная бледность. И если с почти аристократической бледностью и не менее аристократической вежливостью еще можно было мириться, постоянно напоминая себе, что это та-акая (!) редкость в нашем стремительном и где-то даже жестоком мире, то со щепетильностью дело обстояло сложнее. «Может быть, каждый будет платить сам за себя? – предложил он на заре наших отношений, когда мы однажды, набегавшись по городу, приземлились в кафе. – Чтобы избежать возможных недоразумений». Я, конечно, согласилась. Не будешь же кричать на весь зал: «Нет, ни в коем случае! Будь любезен – плати за меня!» Но весь обед напряженно размышляла о том, какие именно недоразумения он имел в виду. Ответа так и не нашла. Девчонки мне тоже не помогли, разойдясь во мнениях. «Подумаешь, какая чепуха! – отреагировала Галка. – Современный человек. На Западе везде так». Не знаю, с чего она взяла, что на Западе везде так, не побывав на этом Западе ни секунды, но говорила она уверенно, и не исключено, что убедила бы меня, если б не Жаннета. Та вытаращила свои и без того огромные глазищи, покачала головой и медленно протянула: «Как странно… Никогда бы не подумала, что он та-акой жмот». Как показали дальнейшие события, Сашулька оказался не просто жмотом, а настоящим жмотярой. Пополам мы платили за все. Включая билеты в кино, куда он меня приглашал. Я все понимаю: раздельные бюджеты, паритетные отношения и тому подобное – но, согласитесь, изощренный практицизм и полное отсутствие романтики – это немножко не то, что нужно девушке в двадцать три года. Сашулька продержался в наших списках тоже четыре месяца.