Шотландец в Америке - Патриция Поттер

Только это был не тот смех, которым приветствуют друзей. Скорее уж Камерон смеялся над собой, а может быть, над жизнью вообще.

И вдруг Габриэль поняла. Его внешняя беззаботность и беспечность притворны. Это просто личина — он внушает окружающим, что не опасен, что он свой. И погонщики, даже язвительный Джейк, явно не принимают его всерьез. Это их ошибка. Большая ошибка.

Габриэль не знала, кто и каков на самом деле Дрю Камерон, но беззаботным и беспечным он не был. И снова ее бросило в дрожь. В самом ли деле он просто неприкаянный бродяга-шотландец? Или же человек более сложный и опасный? В том, что Камерон человек сложный, сомневаться не приходилось. Но вот опасный ли? Неожиданно Габриэль поняла, что очень бы хотела ответить отрицательно на этот вопрос. Она резко развернулась и поспешила к выходу, а позади раздался громкий мужской смех.* * * В эту ночь паренек не вернулся в барак. Непонятно почему, но Дрю Камерона это обеспокоило. Может быть, парнишка в конце концов счел общество погонщиков слишком грубым и под малоубедительным предлогом — спасти свою лошадь — уехал?

В том, что этот юнец чувствует себя здесь неловко, — сомнений не было. Дрю тоже не считал спальный барак раем, но, когда он жил в доме Кингсли, не раз слышал по этому поводу множество ядовитых замечаний. Он понимал, что в его интересах ладить с другими работниками. В таком долгом и опасном переходе наживать врагов слишком рискованно.

Кроме того, кочуя много лет из одного города в другой, останавливаясь в самых разных тавернах и гостиницах, он научился спать где угодно и почти с кем угодно.

Даже в свои детские и юношеские годы он не знал, что такое дом. Отец его терпеть не мог, и даже на летние и рождественские каникулы Дрю домой не приезжал. Зато он умел так очаровать и преподавателей, и однокашников, что они приглашали его к себе, поэтому он редко оставался на каникулах в одиночестве, а в результате научился приспосабливаться к разным местам и самым разным людям. Короче говоря, стал хамелеоном.

И теперь Дрю надеялся, что этот его талант поможет завоевать расположение погонщиков Кингсли. Несколько попыток подружиться он уже сделал. Он и впредь намеревался без обиды принимать их шутки и насмешки. И он приложит все силы, чтобы заслужить уважение этих людей.

Тем временем Дрю многому научился, и синяки не были слишком высокой ценой за приобретенный опыт. Он даже получал удовольствие от физического труда и предельного напряжения всех сил. Вчерашнее падение с лошади было унизительно, ушибы болели до сих пор, но Дрю был достаточно искусным наездником и не сомневался, что в конце концов заставит ковбоев забыть об этой неудаче.

Было еще темно, но он знал, что больше не уснет.

Храп стал оглушительным, а вонь застарелого пота была просто невыносима. Черт, уж лучше встать и поискать Гэйба. Все равно надо подышать свежим воздухом.

Дрю тихонько поднялся с койки и нашел чистую рубашку. У него было при себе три рубашки, и он каждый день охотно их стирал. Предвидя, что в пути такое небольшое удовольствие, как чистая одежда, будет уже недоступно, он пока что решил от него не отказываться, хотя его поддразнивали, называя щеголем, неженкой и другими, менее пристойными словами. Если бы погонщики узнали о его титуле, насмешкам вообще не было бы конца.

Тихо подойдя к срединному проходу, Дрю внимательно оглядел койку Гэйба Льюиса. Ремни и седельные еумки лежали поверх несмятого одеяла. Из этого следовало, что юноша где-то поблизости.

На дворе занималась заря. Чернильная темнота ночи на востоке начала сменяться светло-лиловыми тонами. Дул слабый ветерок — огромное облегчение после духоты барака.

Дрю глубоко вдохнул свежий воздух и зашагал через двор к конюшне. Когда глаза привыкли к темноте, он огляделся, но нигде не увидел ни одной живой души. Дрю тихо, про себя выругался. Керби не считал нужным ставить охрану, даже после недавнего нападения. Шотландец тщетно убеждал его нанять хотя бы сторожа, но на своей земле король скота чувствовал себя в безопасности. Дрю, напротив, полагал, что во всем Техасе его друг не найдет безопасного места, пока не пойман тот, кто платил наемным убийцам.

Дверь конюшни была закрыта, но не заперта на засов снаружи, и Дрю вошел. Почуяв его присутствие, одна из лошадей заржала, другие беспокойно задвигались в стойлах. Неслышно ступая, он прошел мимо них туда, где вчера вечером ставил свою клячу Гэйб Льюис.

Лошадь была на месте и, когда Дрю заглянул в стойло, осторожно отступила в сторону. Он присмотрелся и увидел в углу кучу тряпья. Потом под тряпками что-то зашевелилось, и послышался вздох. Дрю улыбнулся. Стало быть, парнишка не сдался. Впрочем, Дрю и не думал, что он отступит. Возможно, еще до конца перегона Гэйб Льюис выиграет шляпу Флэнигана.

Дрю задумчиво оглядел заморенную клячу. Уж в чем, в чем, в лошадях он разбирался. Пожалуй, ее хозяин прав: у Билли больше сил, чем кажется, и уж, конечно, достанет стойкости. Что ж, и его хозяину стойкости и мужества не занимать.

Выйдя из конюшни так же бесшумно, как вошел, Дрю направился к ограде и прислонился к столбу. Сначала небо посветлело, потом небесная глубина окрасилась в золотисто-розовый цвет. В Шотландии рассветы тоже прекрасны, но таких, как здесь, он не видел. В этой грандиозной стране все было грандиозно, и Дрю подозревал, что ему никогда не надоест эта дикая красота.

При свете дня он увидел, что над домом Кингсли вьется дымок. Стало быть, кухарка Маргарет готовит завтрак. Джед должен сменить ее, только когда начнется перегон. Дрю все стоял, любуясь восходом, пока не позвонили в большой колокол возле дома. Через минуту люди высыпали из барака, останавливаясь лишь затем, чтобы торопливо ополоснуть лицо водой из-под насоса.

Дрю вернулся в конюшню, чтобы разбудить Гэйба, но тот уже стоял рядом с Билли и потягивался. В руке он держал шляпу, и Дрю мельком заметил копну темных кудрей, которые больше подошли бы девушке, чем юноше.

Перехватив его взгляд, парнишка резко тряхнул головой и поспешно нахлобучил свой головной убор. Через мгновение он отвел глаза, но Дрю успел заметить, как настороженность в его взгляде внезапно сменилась яростной, неприкрытой враждебностью.

— Чего пялишься? — грубо спросил мальчишка.

Не обращая внимания на его тон, Дрю подошел к лошади и легонько провел пальцем по крупу. Билли вздрогнул.

— Держись от меня подальше, — буркнул юнец. — Он не любит… — и внезапно замолчал.

— Чего? — поинтересовался Дрю.

Но лицо паренька было уже вновь совершенно спокойным и замкнутым. Дрю был поражен его самообладанием. Такое умение владеть собой редко встречается в столь юном возрасте.

— Он не любит чужестранцев, — сказал Гэйб после некоторой паузы.

— А откуда он знает, что я… чужестранец? — с веселым изумлением спросил Дрю.

— Да по твоему акценту, конечно.

Ответ прозвучал легко, с оттенком превосходства над побежденным противником.

— Так Билли разбирается в акцентах? — сделал удивленные глаза Дрю.