Не трепите богу нервы! - Наталья Перфилова

— Это ошибка, недоразумение. И даже если это правда, я хочу услышать это от Славика. Я верю — всему этому есть вполне разумное объяснение. — Сдерживая слезы и даже не взглянув на документы, предложенные ей Антоном, девушка поспешно покинула наш офис.

— Да уж, дела! Говорил я: не нравится мне этот красавчик, хоть режь. Ну что же ребятки, копаем Славика всерьез, и начать предлагаю с Татьяны Шишковой. Год назад наш Казанова женился, а девочке пришлось спешно уехать из города. — Глаза Корчагина загорелись азартом, похоже, в его голове уже начали выстраиваться всевозможные версии аморального поведения совершенно не симпатичного ему гражданина Шульгина.

— Может, расстроилась, что он бросил ее или залетела… — Задумчиво протянул Антон.

— Все это не повод бросать институт, продавать квартиру, скорее наоборот, в таком состоянии вряд ли кто на все парах понесется в отчий дом, рубя все концы. — Резонно возразил Миша. — Нет, тут что то другое. Покруче.

— Я согласна. Антон, у тебя есть адрес Марининых родителей?

— Да. Они тут недалеко в пригороде живут. Так полудеревня, полурайцентр. Я думаю, Мише стоит съездить, потолковать с девушкой .

— Вряд ли она захочет открыть душу такому «тонкому и чуткому» парнишке, как наш Михаил. Поеду я, надеюсь, мне скорее удастся найти подход к ранимой девичьей душе.

— Ну, давай тогда прямо в путь. — Нехотя согласился Корчагин. — До вечера обернешься. Антон, возвращайся и продолжай работать с этим Владиславом Львовичем, будь он неладен, женами поинтересуйся, родителями, ну, не мне тебя учить. А я, пожалуй, опять в университет. Попробую встретиться с героем-любовником, сегодня вечером по графику его очередь мыть пробирки. Но сначала я требую полноценного обеда, без подкормки я плодоносить отказываюсь.

Через пятнадцать минут мы все втроем сидели за столиком в маленьком уютном кафе с изумительной русско-восточной кухней.

Городок, где живут родители Татьяны Сергеевны Шишковой, встретил меня не слишком то ласково. Начать с того, что на подъезде к первым домам населенного пункта меня поджидала западня в виде открытого канализационного колодца, замаскированного огромной необъезжаемой ни с какой стороны лужей. Притормозив немного перед неожиданным препятствием, я, как мне показалось, здраво рассудила: ехать надо ближе к центру, наверняка машины, объезжая лужу, стремятся держаться ближе к берегу и дорога наиболее разбита как раз в тех местах. Размышляя таким образом, я смело внедрилась в самый центр «озера», и вот результат — в глухую сижу в канализационном люке. Открыв дверку машины, мне захотелось плакать: грязная жижа достигала практически низа дверки. Окинув взглядом дорогущие кроссовки, изготовленные в Германии совсем не для плавания в жутком болоте, я загрустила еще больше.

— Не надоть было по середке-то ехать, милая барышня. Держались бы краешку, потихонечку, глядишь, и перебрались бы на ту сторону. — Вывел меня из транса скрипучий стариковский голосок . Принадлежал он небольшому дедку, мирно сидящему на лавочке у входа в убогий домишко метрах в двадцати от меня.

— А нельзя было сказать об этом чуточку пораньше, пока я не завязла здесь по самые уши? — не на шутку обозлилась я.

— Так ты ведь, милая, не спрашивала. — Дед спокойно продолжал курить сигару, издалека похожую на самокрутку.

— Послушайте, дедушка, вы в этом доме живете? — решила сменить я тактику. — Не могли бы Вы вынести мне какие-нибудь сапоги резиновые? А то я прямо и не знаю, как до сухой земли добраться.

— Знаешь, дочка, сколько здесь таких, как ты, ухарей за день застревает? Человек пять . Ты вот и посуди сама, напасешься на всех сапог? То-то и оно, что нет. Живем, сама видишь, не больно богато, где денег то взять на лишнюю обувку?

— Так я же верну, мне на две минуты только.

Дед сурово молчал. Представив, в каком незабываемом виде придется предстать перед родными незнакомой мне Марины Шишковой, благодаря этому нелепому приключению, я впала в отчаяние.

— Что же делать? — Я начала постепенно закипать.

— Хочешь, купи сапоги, — подивился моей несообразительности советчик.

— Да как же я отсюда вылезу ?! — Я и сама не заметила, как перешла почти на крик.

— Ладно, давай деньги. — Смилостивился старикашка. — Заверни во что-нибудь тяжелое и кидай сюда. Добросишь, небось, недалеко тут.

— Сколько? — Я поняла, что придется смириться с неизбежностью, и практически успокоилась.

— Да рубликов двести, я думаю, сапоги стоят, а? — Глаза мужика алчно заблестели.

— Дороговато, конечно, но делать нечего. — Взяв спичечный коробок, я высыпала из него спички, сунула на их место две сотенные бумажки и бросила дедку на берег. Он, кряхтя, поднял его и неторопливо поковылял к своему кособокому домику. До меня, наконец, дошло, зачем этот убогий мужичишка сидит на лавке посреди грязной улицы. Хитрый крестьянин придумал ловкий способ получать деньги, не работая. По меркам небольшого уездного городишки, где зарплату не получают по несколько месяцев, двести рублей совсем неплохие деньги. А если учесть, что лужа эта оказалась ловушкой не для меня одной, то ловкости дедка можно даже позавидовать.

— На вот, свою то обуйку не сымай, целиком вместе с кедами внутрь влезешь. Давай по-быстрому, неколи мне, старуха с обедом ждет. — Старик, обутый в огромные резиновые сапоги, подошел почти вплотную к моей машине и протянул мне точно такую же обувку, как на нем.

Нога пролетела в огромные разношенные сапоги без задержки. Наконец-то, прихватив с собой все нужное и, заперев машину, я оказалась на твердой земле. Тут передо мной встало сразу две насущных проблемы: куда девать эти страшенные огромаднейшие бахилы, и что теперь делать с машиной. Первый вопрос с легкостью разрешил дед.

— Ну что, не нужны пока больше сапожки-то, дочка? Давай возьму, пусть полежат у меня до времени. Чего ты их в руках таскать что ли станешь? — Подхватив бахилы, он скоренько поковылял обратно к дому. С облегчением я поняла, что уродливой обувки, купленной за двести рублей, я больше не увижу никогда. Вторая проблема казалась более сложной. Оставить машину и добраться до улицы Космонавтов пешком, я, конечно, смогу. Но как ехать обратно, не бросать же автомобиль в этой забытой богом дыре. Утешает одно: угнать машину или разграбить внутренности представляется почти невозможным — грязная жижа по колено надежно охраняет моё транспортное средство.

— Ну, чего не уходишь, зимовать что ли здеся собралась? — Корыстный дед опять занял наблюдательный пункт на лавочке. — Иди себе, покараулю я твое авто, не боись.

— Ну, а дальше то как, не зимовать же тут, действительно?

— Да промблема. Погодь здеся, я счас. — На своих кривеньких ножках мужичок опять посеменил, только уже к соседнему дому.

Минут через пять он вернулся в сопровождении огромного детины в рабочем комбинезоне.

— Вот Гришенька, гляди кось, какая оказия у дамочки приключилась. — Заискивающе заглянул к парню в глаза дедок.