Февральская сирень - Людмила Мартова

Ответов на все эти вопросы у нее не было, но рассудив, что «война план покажет», Лелька отправилась в институт и, усевшись на подоконнике неподалеку от входа в помещение кафедры, начала терпеливо ждать. За полтора часа у нее несколько раз спрашивали, что она тут делает, Лелька отвечала, что ждет сестру, и ее оставляли в покое.

Искомый блондин появился спустя сорок минут. Несмотря на солидно отвисшее пузцо, Лелька с первого взгляда поняла, что это он. Она была как две капли воды похожа на своего биологического отца — высокая, статная в отличие от статуэточной матери, светловолосая, с прохладными серыми глазами.

У толпившихся неподалеку студентов Лелька выяснила, что зовут его Павел Леонидович Широков. А спустя еще несколько дней, держась на почтительном расстоянии, проводила его до дома после занятий, чтобы выяснить, где он живет. В ближайшие выходные она закончила свое расследование, с утра пораньше заняв наблюдательный пост на качелях во дворе Широкова. Он вышел из дома в начале одиннадцатого в сопровождении некрасивой блондинки с недовольным лицом и мальчика лет шести. Так Лелька узнала, что у нее есть брат.

Еще несколько раз она выслеживала отца и его семью. Наблюдательная не по годам, Лелька быстро поняла, что счастья в этом браке нет. Что Широков остался тем же самовлюбленным, думающим только о себе эгоистом, которым был, когда бросил в беде ее маму. Что его раздражает его жена с вечно недовольным выражением лица, а она живет с ним только ради сына, ну, и еще ради статуса замужней женщины, наверное.

Примерно через месяц следить за Широковым ей надоело. Подходить к нему она так и не стала, не потому, что не решилась — Лелька с юных лет была очень решительной, а потому, что не сочла нужным.

Этот человек был лишним в ее жизни и в жизни мамы тоже. А просто знакомиться и вести светские разговоры — это скучно. Как говорила мама Алисы, «пустое колыханье струй».

Лельке хотелось знать, как выглядит ее отец и как его зовут. Теперь она это знала. И выкинула его из головы. Маме она даже говорить ничего не стала, чтобы не расстраивать. Зачем, когда и так все понятно.

Их вросший в землю барак снесли, когда Лелька училась в восьмом классе. И как переселенцам из ветхого жилья выделили маленькую однокомнатную квартирку — давно не ремонтированную хрущевку, но свою, с отдельной кухней, ванной и туалетом. Подоспевшая приватизация, которую мама оформила одна из первых, позволила Лельке, оставшись одной, не мести двор, чтобы сохранить жилье.

В эту квартирку, отмытую до блеска и обклеенную свежими обоями, она и принесла из роддома своего сына Максима. Когда мама умерла, Лелька быстро выскочила замуж. Ей было просто невмоготу оставаться одной в опустевшей квартире, в которой после смерти Надежды все казалось чужим и холодным.

Кроме сына и новой фамилии — была Сибирцева, стала Молодцова — брак ничего Лельке не дал. Впрочем, она считала, что этого более чем достаточно, и над крушением семейной жизни не плакала. Муж съехал из ее квартиры и из ее жизни, когда Максиму было полтора года, и с тех пор она решала все свои проблемы сама, заводила романы, меняла любовников, ни к кому не прикипая сердцем, никого не пуская далеко в душу, предпочитая брать, как можно меньше давая взамен. Так продолжалось довольно долго. А потом Лелька влюбилась.

Сначала все было вполне себе безобидно. За Алисой Стрельцовой стал ухаживать солидный, представительный, очень богатый мужчина, но подруга никакого интереса к нему не проявляла и его обществом явно тяготилась. Так уж вышло, что после совместной поездки в загородный дом олигарха он переметнулся от Алисы к ней, Лельке.

Любовником он был умелым и изобретательным, дарил роскошные подарки, одной левой решал бытовые проблемы, с которыми Лелька привыкла справляться самостоятельно. В общем, был мечта, а не мужик, и она даже не заметила, как привязалась к нему по-настоящему. Впервые за долгие годы она думала не о расширении бизнеса и связанным с этим потенциальным ростом доходов, не о будущем сына, не о приобретении новой машины или квартиры, а о создании семьи, рождении второго ребенка (здорово, если бы это была девочка), о том, как хорошо просыпаться по утрам на родном надежном плече.

Впервые за долгие годы она позволила себе расслабиться. Из машины по решению проблем превратиться в слабую женщину, о которой есть кому позаботиться. Это чувство было для нее новым. Никто никогда не заботился о Любе Молодцовой. С самого раннего детства она сама заботилась о слабенькой, часто болеющей маме, чувствуя себя в их тандеме более сильной, более выносливой, более защищенной.

Пробуя новые ощущения на вкус, на звук, на цвет, на запах, она прислушивалась к себе, пытаясь понять, нравится ли ей быть слабой и подчиненной мужчине, надолго ли ее хватит.

Впрочем, надолго и не потребовалось. Очень быстро выяснилось, что ее новый возлюбленный — настоящий мафиози, организовавший в их городе бордель и контролирующий практически весь наркотрафик. Спасаясь от преследования, он чуть было не убил Алису Стрельцову, и теперь, осужденный за свои многочисленные преступления, отбывал наказание на знаменитом Белозерском «пятаке» в Вологодской области, колонии для пожизненников. (Подробнее — в романе «Судьба зимней вишни»).

На то, чтобы собрать себя из осколков, склеить заново то, что когда-то двигалось и функционировало, как Любовь Молодцова, потребовалось время. Лелька окончательно утвердилась во мнении, что мужчины — циничные эгоистичные негодяи, которым нельзя доверять и на которых нельзя рассчитывать. Она дала себе слово, что больше никогда не наступит на те же самые грабли. Пустых краткосрочных романов ей больше не хотелось. О длительных отношениях, в которых могло бы найтись место надежде, доверию или, упаси боже, любви, она думала с содроганием. Именно поэтому уже четыре года она была одна. И это странное для цветущей тридцатисемилетней женщины обстоятельство ничуть ее не угнетало.

За неделю Лелька поняла, что вся их с сыном размеренная, упорядоченная, предсказуемая жизнь пошла, в прямом смысле слова, псу под хвост.

Новоявленный Цезарь радостно встречал всех, кто заходил в дом, от пришедших познакомиться Инны и Алисы до водопроводчика и развозчика пиццы. Радуясь, он вставал на задние лапы, укладывая передние аккурат на плечи вошедшему. Нежную любовь к собакам при этом питали не все, поэтому некоторые постыдно бежали из гостеприимных объятий, источая проклятия в адрес хозяев.

Все остальные непроизвольно охали под собачьим весом, который, как удалось выяснить путем сложных манипуляций с весами, составлял тридцать четыре килограмма, уворачивались, впрочем, безрезультатно от мокрого собачьего языка, приветственно вылизывающего физиономию, и с неестественной улыбочкой говорили: «Какая у вас милая собачка».

Милая собачка, освободив жертву от своей туши, неслась по коридору, чтобы предложить гостю тапочки. Эта картина, увиденная в первый раз, умилила Лельку до невозможности, но через три дня она была вынуждена констатировать, что запас гостевых тапочек иссяк, потому как их изгрызенные ошметки валяются по всей квартире, и ее восторги малость поугасли.