Русь окаянная - Сергей Норка

— Ты слишком спешишь. Ищущий. Тебе пока не дано покидать пределы данной псисферы. Ты хочешь справедливости, но не знаешь, что это такое. Мы откроем тебе эту тайну. На что ты готов во имя Высшей Справедливости?

— На все, — машинально ответило мое сознание. — Что есть справедливость?

— Высшая Справедливость есть Универсальный Закон Всемирного Баланса. Все в мире совершается в соответствии с Законом, и ничто не может ускользнуть от Закона. Все в мире подчиняется Причине и Следствию. И никому не дано избежать Следствия, создав Причину. И как любая причина является следствием, так и любое следствие является причиной другого следствия. Каждый человек есть единица Закона, и каждый нарушает Закон, бросая вызов Высшим Силам. Ты готов служить Закону?

— Готов, — ответил я, не совсем понимая, к чему я выразил готовность.

— Ты получишь знания и огромную власть. Но помни, сын Земли, ты можешь их использовать только во благо Закона. Даже если это противоречит благу Человечества. Нарушив его, ты вступишь в конфликт с естественными Высшими Силами.

Синий цвет постепенно рассеялся, и я почувствовал свое тело. Комната приобрела форму. Берос встал и жестом предложил мне следовать за ним. Мы поднялись этажом выше и прошли в помещение без мебели и вообще без каких-либо предметов, за исключением соломенной подстилки, на которой, скрестив ноги в позе лотоса, сидел старик.

Его густые седые волосы красиво лежали на плечах. Черные, бездонные глаза, казалось, втягивали тебя, и было практически невозможно отвести взгляд. Как и Берос, он был одет в белую рубаху до пят. Бледно-коричневые руки с тонкими длинными пальцами лежали на коленях. Он источал Нечто. И это Нечто так подавляло меня, что хотелось простереться перед ним и прижаться лицом к его стопам.

Несколько минут он не мигая смотрел мне в глаза, а потом перевел взгляд на Бероса. Тот заговорил на незнакомом мне языке. Старик внимательно слушал, изредка кивая головой, а когда Берос умолк, опять перевел взгляд на меня. Установилась долгая пауза, а затем Великий Молчащий правой рукой начертил в воздухе какой-то непонятный мне знак. Берос поклонился и направился к двери, кивком головы позвав меня за собой. Мы вернулись в комнату, где жрец проделывал со мной свои дьявольские фокусы. Некоторое время мы молчали. Я после всего произошедшего не осмеливался начинать разговор, а Берос о чем-то сосредоточенно думал, не замечая меня. Наконец он заговорил.

— Сегодня ты не только проходил испытание, но и очистился от всей ненужной информации, которая была записана в недрах твоего истинного Я. Твое истинное Я отныне чисто, как у новорожденного. Ты удивлен моими словами, потому что помнишь все, что я показал тебе. Все психические травмы, полученные тобой в детстве, то есть в тот период, когда твоя психика еще не обладала необходимым комплексом защиты. Да, воспоминания остались, но негативная энергия, сгенерированная этими воспоминаниями, уничтожена. Ты готов к новому пути и перевоплощению. Великий Молчащий разрешил готовить тебя к вступлению в круг избранных и назначил меня твоим Наставником, но тебе необходимо пройти три испытания Два из них ты уже прошел. Испытание болью несколько дней назад и испытание на послушание сегодня. Теперь ты должен пройти испытание страхом. Ты готов?

Под испытующим взглядом холодных пустых глаз жреца я чувствовал, как мурашки бегают по всему телу. В его глазах не было ничего человеческого. На меня смотрел бесчувственный компьютер, для которого я был объектом то ли исследования, то ли действия. Я кивнул головой и пошел за Беросом. Жрец провел меня в маленькую комнатку также без окон, в которой стоял один единственный деревянный стул. Он жестом приказал мне сесть и, когда я опустился на стул, сказал:

— Ты будешь сидеть здесь, в этой комнате несколько часов. Дверь не заперта, и ты можешь выйти отсюда, когда пожелаешь. Но помни, если ты выйдешь до того, как я за тобой приду, это будет означать, что ты не выдержал испытание, и мы должны будем расстаться.

С этими словами Берос вышел, неплотно притворив за собой дверь, а я остался сидеть на стуле, готовый к новой чертовщине. В абсолютной тишине только изредка потрескивал факел, который Берос, уходя, вставил в железное кольцо, прикрепленное к стене на уровне человеческого роста. Первые минуты я не чувствовал ничего, кроме некоторого беспокойства, вызванного, скорее всего, тем, что я увидел в тот день. Тогда я еще не знал, как Берос добивается такого эффекта, манипулируя с человеческим телом и сознанием, но не сомневался, что меня ждет нечто очень серьезное.

Прошло минут сорок, и беспокойство начало расти. Ожидание неизвестного уже само по себе является страхом или, по крайней мере, ожиданием его, а когда ты знаешь, что тебя будут испытывать этим самым страхом, но не знаешь как, он появляется автоматически, до появления внешних раздражителей.

Я был готов столкнуться с каким-нибудь внезапным шумовым эффектом или с ситуацией, угрожающей жизни (не исключал, что ко мне в комнату запустят крокодила или еще какое-нибудь животное, для которого я могу быть объектом утоления голода), но никого и ничего не было. И вдруг я почувствовал страх. Настоящий животный страх, который обрушился на меня внезапно и который усугублялся еще и тем, что я не понимал, чего боюсь. Угрозы, от которой я мог защищаться всеми доступными мне средствами (руки, ноги, зубы), не было. Все так же без колебаний пламени горел факел. Все та же одуряющая тишина. Ни звука, ни запаха. Но страх охватывал все сильнее, и вскоре я уже ощущал его физически. Все тело покрылось липким вонючим потом, дыхание затруднилось, стук сердца стал отчетливым и участился. Мозг лихорадочно заработал в поисках причины страха. Я был уверен, найди я причину, и страх если и не исчезнет, то уменьшится. Но причины не было. Я пошевелил руками и ногами, не исключая, что тело окажется парализованным. Нет. И руки, и ноги действовали нормально. Ну да. Я ведь имел право прервать испытание. Для этого нужно было только выйти из комнаты. А раз я имел такое право, то Берос наверняка позаботился о том, чтобы я имел возможность им воспользоваться.

Я встал и прошелся по комнате в надежде, что движения хоть как-то отвлекут мое сознание от мучившего меня страха. Но он с каждым движением только усиливался. Наконец страх перешел в какой-то непонятный, неосознанный ужас. И тут спасительная мысль мелькнула в мозгу. Я обману тебя, жрец. Я подошел к факелу и сунул руку в пламя. Расчет был гениально прост. Боль обожженной руки сконцентрирует на себе сознание и заглушит страх. Тщетно. На руке появились все признаки ожога. Надулся пузырь, но боли не было. Словно пламя было холодным. Пометавшись по комнате, как тигр в клетке, я опять уселся на стуле. Ужас охватывал всю мою сущность. Хотелось кричать и кататься по полу. Желание выскочить из комнаты по своей силе не уступало страху, но я твердо знал, что скорее умру, чем прерву испытание, и поэтому стал всерьез морально готовиться к смерти. Не знаю, сколько я просидел в этом жутком состоянии, когда почувствовал боль в обожженной руке. Боль нарастала. И по мере ее нарастания снижался страх. Через несколько минут рука уже горела, как в огне, а страх ушел полностью. Я готов был выть от боли, когда дверь распахнулась и вошел Берос. Он медленно подошел ко мне вплотную и долго смотрел мне в глаза. Я же, как подопытный кролик, обреченно сидел на стуле, время от времени хлопая веками, не в силах пошевелиться. Наконец, жрец поднес ладони к моей голове и я почувствовал сильную сонливость. Пытаясь бороться со сном, я бешено заморгал. «Не сопротивляйся», — раздался бесстрастный голос жреца. Я погрузился в глубокий сон. Очнулся я в незнакомой комнате на жестком деревянном лежаке. Рука была забинтована и не болела. Берос сидел рядом на стуле, терпеливо ожидая, когда я проснусь. Когда я сел, он посмотрел на часы и сказал: