Кукольник - Дин Кунц

Остановившись посреди длинного коридора, проходившего за сценой Гранд-Театра Города Весеннего Солнца, он задумался, кто же такая была Дженни. Себастьян не мог вспомнить никого с таким именем, хотя оно напоминало ему о золотых волосах. Его пугало, когда он не мог разобраться в себе. Ему казалось, что кто-то другой забрался к нему в голову и думает за него, что чьи-то воспоминания переплетаются с его собственными и он не может отличить предметы от тех вещей, мест и людей, которых знал.

До него донесся смех кукол.

Идиот двинулся дальше по коридору.

Голову раздуло, как шар, она страшно кружилась и казалась больше всего остального тела. Себастьян заткнул руками уши, словно боялся, что она лопнет.

Прошло, может быть, сто лет, а может - минута, прежде чем он добрался до двери в комнату Пертоса, где Битти Белина играла свою новую жизнь, свою опасную новую жизнь. Себастьян стоял у двери, тяжело дыша. Ему хотелось войти и спасти ее, но два мимолетных воспоминания, пронесшихся в его затуманенном мозгу, удержали его от этого. Во-первых, Пертос сказал, что Битти Белина будет неловко себя чувствовать в новой роли и не захочет, чтобы он видел ее, пока она не освоится как следует, во-вторых, ему вспомнилось, как отвратительно резко Белина говорила с ним накануне, как она смеялась вместе с другими, когда у него случилось недержание мочи. Впрочем, он и сам смеялся. А на себя ведь он не сердился, верно?

Чтобы справиться с воспоминаниями, которые удерживали его, Себастьян сказал себе, что Пертос будет благодарен ему за спасение Белины. Пертос скажет: “Как это я сам не заметил опасности? Себастьян, ты герой!” И хотя кукольник говорит, что героев больше нет, Себастьян будет героем. Так же просто он убедил себя в том, что резкость Белины - это вовсе не отвращение, а, напротив, своеобразное проявление симпатии.

Он тронул ручку двери и обнаружил, что она не заперта.

Куклы смеялись.

Белина смеялась.

Себастьян осторожно приоткрыл дверь так, чтобы видеть большую часть комнаты. И тогда его голова-шар лопнула, разлетаясь на клочья.

Голая Битти Белина стояла рядом с напрягшимся, казавшимся огромным по сравнению с ней членом Элвона Руди и гладила его, смеясь вместе с Элвоном. Объект ее внимания составлял чуть ли не треть от ее размеров, как в длину, так и в толщину.

Всего один раз в жизни Себастьян видел мужчину, охваченного желанием, и травма от этого оказалась так сильна, что врезалась в его сознание, словно шрам, оставленный молнией в стволе кряжистого ясеня. Мать с отцом оставили дверь спальни открытой, а он, полагая обнаружить воображаемого гостя, заглянул внутрь и увидел, как они занимались любовью. Ему показалось, что отец делает матери больно, что он колет ее. Он с криком прыгнул на кровать и, набросившись на отца, принялся колотить его маленькими ручками и кусать. И даже через несколько часов, когда они, наконец, успокоили его и мать снова и снова уверяла, что отец не обижал ее, он остался при своем мнении. С тех пор он начал стыдиться того, что у него есть такой же кинжал из плоти, как у отца. Годы спустя полное отсутствие эрекции и сексуальных потребностей оказалось для него настоящим благословением. Он знал, что никогда не сможет причинить боль, так как в его кинжале нет металла.

И вот теперь, когда он увидел Элвона Руди, увидел Белину, прикасавшуюся к кинжалу из мужской плоти, который мог убить ее, то оказался во власти видений: Белина мертва, она в крови, она убита. К этим картинам добавилась еще одна - он видел истекающую кровью Дженни с ножом в животе. И где-то глубоко в мозгу, где еще теплились остатки человеческого разума, он впервые осознал, что нож в животе Дженни был его ответом на отцовский член в теле его матери. Сомнений больше не было, Себастьян закричал и, ворвавшись в комнату, набросился на Элвона Руди как на врага. Лица вокруг побледнели. Куклы завизжали.

Он чувствовал, как Белина била его по рукам, потом, когда он отбросил ее на пол, - по ногам. Он запомнил багровое нечеловеческое лицо Руди. Запомнил испуганные, налитые кровью глаза, смотревшие на него.

Ощутил, как меч принца вонзился ему в икру. Себастьян ударил его так, что принц с огромной силой врезался в стену. Синтетическая шея лопнула, и в последний миг перед смертью он весь скорчился от боли, кровь хлынула у него из ушей и носа, лицо стало серым, как пепел, и болезненно исказилось, и он узнал, что такое насильственная смерть, на которую сам так часто обрекал Виссу.

Элвон Руди вцепился ногтями в лицо идиота. Себастьян чувствовал, как по щекам потекла кровь.

Он сильнее сжал пальцы на шее коммерсанта. Голый мужчина забился в конвульсиях, извиваясь на постели. Его губы стали почти синими.

- Нет! Нет! Тупой ублюдок! - кричала Битти Белина. Теперь она залезла Себастьяну на спину и, цепляясь своими маленькими ручками за его одежду, пыталась добраться до шеи, откуда смогла бы дотянуться до глаз.

Элвону Руди удалось сунуть колено Себастьяну между ног и изо всех сил ударить согнутой ногой вверх, заставив идиота разжать смертоносную хватку.

- Помогите! - пронзительно взвизгнула Белина.

На Себастьяна налетел златокудрый ангел, стараясь вцепиться ему в глаза. Но Себастьян своей большой рукой отбросил синтетическую фигурку, которая, ударившись о переднюю стенку автодока, сломала левое крыло и со слезами и проклятиями шлепнулась на пол.

Висса, вытаращив глаза, стояла в проеме между комнатами и ничего не понимала.

Белина укусила Себастьяна за шею, и на ее крохотных губках осталась кровь.

Элвон Руди попытался встать с постели, но все горло у него было покрыто страшными синяками, и его шатало от нехватки воздуха. Он старался сохранить равновесие, но делал это слишком медленно. Гораздо медленнее, чем нужно.

Себастьян дотянулся до него и схватил снова.

Руди вцепился в пальцы идиота, пытаясь оторвать их от своей шеи. Он вонзил ногти в кожу Себастьяна.

Белина добралась до шеи идиота, протянула руку и маленьким ногтем ткнула ему в левый глаз. Себастьян завыл и попытался стряхнуть ее, как дикая лошадь сбрасывает объездчика. Она упала, сильно ударилась об пол и, всхлипывая, осталась лежать со сломанным бедром.

Не обращая внимания на залитый кровью глаз, Себастьян продолжал душить коммерсанта. Он снова и снова сдавливал пальцами его горло, встряхивая все его тело.

Элвон Руди уже умер, а Себастьян еще долго тряс душил мертвеца, потом повернулся и ушел, передвигаясь как слепой, ничего не понимая и не соображая, движимый страхом и желанием бежать от крови кукол...

От видений, навеянных жемчужиной, Пертоса Гедельхауссера пробудила Висса. Она была в истерике, и ей пришлось несколько раз повторить свой сбивчивый рассказ, прежде чем кукольник понял, что произошло, пока он пребывал в трансе. Когда он обнаружил, что Элвон Руди мертв, то не рассердился и не испугался. Ему стало грустно. Казалось логичным, что в его жизни должна была случиться трагедия, финальный акт, в котором у главного персонажа, у героя не было выхода.