Хозяева космоса - Роберт Вардеман

– Нет.

– Но...

– Нет, – повторил ллор невыразительным голосом, не допускающим возражений. – Далее, в будущем мы намерены прослеживать при помощи монитора всю поднимаемую из шахты добычу. И мы не можем впредь допускать, чтобы вы оставались в таком количестве.

– Это нарушает наше соглашение, – запротестовал Гумбольт.

– Теперь вопрос стоит о количестве породы, доставленной на ваши грузовые корабли, – заявил генеральный агент. Он поднял странно малокостную руку, и пальцы зашевелились, точно щупальца. – Мы обследуем все выходы с этой планеты, чтобы обнаружить, каким образом украденная руда была вывезена.

Кинсолвинг поймал себя на том, что кивает. Его это тоже беспокоило. Выяснилось, что виновна Ала и те остальные шестеро, которых он подозревал. Но как они вывозили руду с Глубокой? Для этого требовалось тяжелое оборудование – перевезти, погрузить, доставить на орбиту и на корабль. И куда направляли похищенную породу? К этому времени количество чистого самария и других редкоземельных пород могло достигать десятков килограммов. Кто мог бы использовать такие количества, не интересуясь источниками? Кинсолвинг знал, что земные власти придирались к контрабанде, доставляемой на планету.

И все же за четыре года несколько килограммов могли пройти незамеченными даже при самом строгом контроле. Но это не давало ответа на вопросы: кто и что они делали с материалами, имеющими столь специфическое техническое применение?

– На каждой из ваших шахт будет выставлено не менее пяти капитанов-агентов, – продолжал ллор. – Их задачей станет обнаруживать любую недозволенную деятельность, направленную против безопасности и благосостояния ллоров. Любой спор с ними будет создавать почву для отзыва лицензии Межзвездных Материалов.

– Протестую. От имени ММ я требую слушания в присутствии комиссии! – Гумбольт выглядел так, как будто его поймали в капкан, и он отчаянно пытается освободиться.

– Отказано, – отрезал ллор.

Кинсолвинг заметил хоть какой-то признак эмоции инопланетянина: триумф.

– С этим мы можем жить, – сказал Кинсолвинг Гумбольту. Тот резко обернулся и уставился на него.

– Не можем мы с этим жить, черт возьми! – взорвался Гумбольт.

– За нами остается соглашение о работе в шахтах, – напомнил Кинсолвинг.

Выражение лица Гумбольта сказало ему, что он не уловил чего-то главного. Руда важна для ММ, но было что-то еще. Что же? Кинсолвинг чувствовал себя так, как будто дрейфует и потерял из виду берег. И никто в спасательной шлюпке не может сказать ему, куда грести.

– Как мы можем обжаловать это решение? – подал голос Гумбольт.

Ллор резко тряхнул своей узкой головой, янтарные глаза устремились на Гумбольта:

– Это суд последней инстанции. Вы проиграли дело во всех меньших. Мое решение окончательное.

– Но это же только предварительное слушание! – возмутился Кинсолвинг.

– Вы не понимаете, – сказал ему Гумбольт. – Они не хотят, чтобы мы выиграли дело. Они могут изобрести любые правила, какие захотят, если пойдут дальше. По настоящему правилу они установят в шахтах своих стражников. К чертям!

– Это дело закрыто, – объявил генерал-агент ллоров. – Следующее – не такое важное, и по нему принято решение. – Ллор взмахнул рукой, и стражники схватили Алу и остальных пятерых, которые, как решил Кинсолвинг, обвинялись в хищении руды. – Уберите этих в нашу тюрьму, пусть начинают отбывать наказание.

– Подождете, вы не имеете права, чудики проклятые! – заорал Гумбольт.

Ллор пристально взглянул на Кинсолвинга и произнес:

– Генерал-агент и великий советник ллоров благодарит Бартона Кинсолвинга за его услугу по возбуждению судебного дела против этих мошенников.

– Но я ничего не сделал! – запротестовал Кинсолвинг. Он повернулся в сторону Алы. Ее глаза расширились от шока. В них бушевала ярость, и взгляд был устремлен на него.

– Я ничего им не говорил. Ала, поверь мне! Не говорил... Женщине не дали ответить. Стражи-ллоры поспешно вывели из комнаты ее и остальных.

– Мистер Гумбольт, клянусь. Я не давал никаких показаний генеральному агенту. Он лжет!

– Сведения откуда-то поступили к нему, – сказал Гумбольт. Он тяжело вздохнул и откинулся на стуле. – Извините, Кинсолвинг. Я знаю, что вы бы не выдали своих соплеменников чудикам.

– У меня нет вашей... неприязни к ллорам, – заявил Кинсолвинг, – но они мне не друзья. Я никогда по своей охоте не отдал бы Алу в их власть.

– Вы что, верите всем этим космическим сплетням, которые распускают про чудиков? И вы все это проглотили, не задавая себе вопросов?

– Вы о чем? – удивился Кинсолвинг.

– На Земле фракция умиротворения сейчас у власти.

– Не понимаю, – заморгал глазами Кинсолвинг.

– Они распускают все эти вонючие слухи насчет того, как бы нам ужиться с чудиками. Мол, они нас признают, если мы будем мило с ними держаться и улыбаться тем, кто выше нас. Они хотят жить под пятой чудиков и быть рабами, считают, что это лучше, чем быть свободными людьми. Они воображают – это единственный путь для них, чтобы остаться у власти.

Слова Гумбольта звучали так, словно он читал лекцию или проповедь. Кинсолвинг ответил ему:

– Я ничего против инопланетян не имею. Этот генерал-агент, кажется, на нас злится. Его злость, может быть, направлена на ММ, а не на Алу и остальных. Он просто ищет путь к справедливости.

– Мы должны убрать их от шахт, – настойчиво заявил Гумбольт. Он закрыл портфель и встал: – Возвращайтесь к Глубокой номер два и посмотрите, не сможете ли вы открыть эти нижние уровни. И если случайно погубите при этом несколько чудиков – тем лучше.

С этими словами Кеннет Гумбольт вышел из помещения.

Кинсолвинг проводил его взглядом и обнаружил, что начинает впадать в отчаяние. Алу Марккен посадили в тюрьму, представив все так, будто он виновен в ее заключении. А позиция Гумбольта поразила Кинсолвинга своей несправедливостью. Необходимость выплачивать штраф разозлила этого человека, но присутствие на разработках ископаемых агентов ллоров привело его в настоящую панику.

Почему? Кинсолвинг чувствовал, что мир, некогда логичный и здоровый, начинает переворачиваться вверх ногами.

И хуже всего то, что он не понимал, что за новая и ужасная участь ему уготована. Он чувствовал, как она неумолимо подступает, и нет никакого способа уклониться.

Кеннет Гумбольт устроился поудобнее в кресле и попытался расслабиться. Его продолжали волновать проблемы, поставленные генералом-агентом ллоров, – и бесконечные неприятности, которые возникнут в совете директоров. Перед этим Гумбольт уже повидался с разгневанным председателем совета. Обычно Фремонт глотал свои энергетические стимуляторы, выпрямлялся, положив на стол перед собой руки с узловатыми костяшками пальцев, а затем начинал орать.