Почему я отвлекаюсь. Как распознать синдром дефицита внимания у взрослых и детей и что с ним делать - Джон Рэйти

— По-моему, это довольно классический случай СДВ. Можем сделать пару анализов для подтверждения, но вы ведь наверняка сами их провели. По-моему, вы и так знаете, что у вас СДВ. Это точно единственная причина, по которой вы пришли на прием?

Каролина, до сих пор говорившая почти без запинки и передышки, замолчала. Она сняла шляпу, показав открытое лицо с широким лбом и острым, волевым подбородком, а затем поправила светло-каштановые волосы. Высокая, элегантная, уверенная в себе. Ее слова удивили меня.

— Я хочу, чтобы вы меня похвалили. Скажите, что я хорошо справилась, — попросила она мягко. — Я знаю, это звучит по-детски, но вы себе не представляете, каких усилий мне это стоило. Я надеялась, что вы знаете, каково это. Ведь вы видите столько похожих на меня людей.

— Таких как вы — единицы, потому что вы не получали никакой помощи, побороли все обстоятельства одной интуицией и упорством. Вы проделали удивительную работу, Каролина. Вы молодец! Можете собой гордиться.

— Спасибо, — сказала она. — Мне важно было услышать это от человека, который по-настоящему разбирается в теме.

История Каролины в чем-то примечательна, а в чем-то характерна. В детстве у нее были типичные симптомы: гиперактивность, стремление к острым ощущениям, проблемы в школе, интенсивные эмоции и импульсивность. У нее было и много положительных качеств, о которых часто забывают, говоря об СДВ: смелость, упорство, настойчивость, обаяние, способность к творчеству, скрытые интеллектуальные таланты. Примечательно, что она сумела развить свои качества без особой помощи извне. Она не дала задушить себя неодобрением окружающих, не потеряла положительного образа самой себя и своего будущего. Самым опасным аспектом недиагностированного и нелеченого СДВ во многом оказывается удар по самооценке, который обычно получают такие люди. Они редко используют свои таланты, потому что сдаются, чувствуют себя потерянными и глупыми. Каролина — чудесный пример человека, который победил.

Мария Берлин пришла на консультацию после того, как прочла в газете про СДВ у взрослых.

— Я не знала, что такая болезнь существует, — призналась она, скрестив ноги и откинувшись на мягком кресле в моем кабинете. — Муж показал эту статью, и я задумалась.

— Расскажите немного о себе, — попросил я.

Когда видишь пациента впервые, всегда сложно понять, с чего начать. Есть стандартная методика сбора анамнеза[10] — имя, адрес, формулировка проблемы и так далее, но такой подход бывает излишне формальным и не дает человеку сказать то, что он на самом деле хочет. Поэтому я обычно начинаю с предложения рассказать о самом важном по мнению пациента, хотя, конечно, это может запутать: неизбежное на первом сеансе волнение способно увести его далеко от темы.

Мария, однако, сразу перешла к делу.

— Я не знаю, что со мной не так. Может быть, все нормально. В любом случае я такая. Сколько себя помню. Мне сейчас сорок один. Главная проблема в том, что я никак не умею собираться и делать то, что запланировала. Вероятно, у меня просто такой ритм жизни. Я замужем, у меня двое детей — одному одиннадцать, другому восемь, и семья отнимает много времени. Но я уже несколько лет работаю над диссертацией, а она готова только наполовину.

— Вы где-нибудь работаете?

— Да. Точнее, когда хочу, тогда работаю. Я устроилась в городскую библиотеку, там очень гибкий график. Но вообще я пытаюсь открыть при нашем оздоровительном клубе секцию лечебной физкультуры для женщин после сорока. Я уже неизвестно сколько времени хочу написать брошюру на эту тему. Руководство в клубе очень лояльное, и, если я когда-нибудь возьмусь за дело, можно будет заниматься этим как собственным бизнесом и платить им только небольшую арендную плату. Они считают, что для клуба это хорошая реклама.

— А диссертацию вы пишете по…

— …По совершенно другой теме. Английская литература. Только не спрашивайте, какая связь между литературой и физкультурой. Я уверена, что какая-то связь есть, но в чем она состоит, понятия не имею. Моя диссертация должна быть о Юджине О’Ниле[11]. Я влюбилась в него, когда подростком прочла A Long Day’s Journey into Night («Долгий день уходит в ночь»), и в институте любовь не прошла. Но, вы знаете, лучший способ что-то разлюбить — это начать писать на эту тему диссертацию. Я устала от О’Нила. Грустно, правда? Одно время думала, что смогу сказать про него что-то оригинальное, но теперь мне просто все равно.

— А вы помните, что вы тогда собирались сказать?

— Ой, пожалуйста, только не заставляйте меня это вспоминать. Там речь шла о превращении автобиографического импульса в искусство. Избитая тема, да? Но у меня было новое видение, по крайней мере мне так казалось. Может быть, я просто фантазировала.

— Вы сбились с темы?

— Сбилась? — переспросила она и широко улыбнулась. — Вся моя жизнь — одно большое отклонение от курса. Я должна была выйти замуж за Артура, а вместо этого встретила Джима, и сейчас мы уже шестнадцать лет как женаты.

— А от мужа вы не отклонялись?

— Нет. Он для меня как якорь. Сама не знаю почему, но мне кажется, что он тоже за меня держится. Вообще, «якорь» — плохое слово. Оно звучит так, как будто Джим не дает мне двигаться, а на самом деле он дарит мне стабильность. Не знаю, что бы я без него делала.

Энергия, открытость Марии и вся ее история пока представлялись совершенно типичными для СДВ, как и ее свойство отклоняться от курса — в жизни и в разговоре.

— Расскажите мне еще что-нибудь.

— О чем? Что конкретно вы хотите узнать?

— Например, расскажите что-нибудь о своем детстве. Вы любили школу?

— Школа вызывала какие-то смешанные чувства. Я с первого дня очень любила читать, но делала это очень медленно. Школа, в которой я училась, была неплохой, но и не слишком требовательной. Я получала хорошие оценки. Все говорили, что я способна на большее, но мне было интереснее смотреть в окно или на других учеников, а уроки казались слишком уж нудными. Во всяком случае, лично для меня там ничего занятного не было.

— Вы окончили школу?

— С трудом. Зато потом, в колледже, училась прекрасно, представляете? Я осталась, чтобы получить магистерскую степень, но это, видимо, было большой ошибкой. Знаете, проблема в том, что я сама не знаю, умная я или нет. У меня были и хорошие, и плохие периоды, меня и хвалили за одаренность, и ругали за то, что тугодум. Я сама не знаю, какая я.