Модницы - Линн Мессина

На таком уровне расчетливости работает Роджер, прямо как в романах Эдит Уортон. Трудно поверить, что такое сейчас возможно.

— Это с самого начала было ошибкой, — говорю я, отталкивая в сторону мятое доказательство Майиного безумия. Не желаю связываться с ее «сеткой действий». Ответом на одну недостигнутую цель никак не могут служить сорок новых. Это все равно что лечить похмелье коктейлями. — Правило номер один — никогда не встречайся с мужчиной по имени Чайлд.

— Знаю-знаю, — говорит она, кладя голову на стойку. — От них только и жди беды, правда?

Я соглашаюсь и заказываю еще выпить.

Я уже третий месяц работала ассистентом Джейн, когда домой принесли посылку с телефоном-факсом. Почтовая служба не оставляет посылки под дверью квартиры, так этот гудящий и пищащий современный прибор начал доставлять неудобства раньше, чем попал в мои руки. Пришлось дойти пешком до угла улиц Вашингтона и Хьюстона, прождать двадцать пять минут, пока они искали посылку на складе, а потом отнести ее домой.

Получение аппарата было неожиданностью, и, когда я спросила офис-менеджера Харви, с чего бы это, он пожал плечами и что-то смущенно пробормотал насчет заказа необходимых товаров по каталогу. У меня были свои подозрения. В последнее время Джейн повадилась звонить мне поздно ночью и требовать слать документы по факсу ей, издателю, авторам, дизайнерам. Когда я напоминала ей, что у меня нет телефона с факсом, это вызывало легкое изумление, как если бы я призналась, что живу без еды, скажем, или без воды. Наконец непорядок был устранен («Не надо меня благодарить. Я люблю дарить»), и Джейн немедленно попыталась превратить мою квартиру в круглосуточный филиал «Модницы».

Полуночные указания начали накапливаться («В Токио сейчас как раз обед»), и через неделю такой ночной работы я перестала подходить к телефону. Джейн оставляла мне длинные подозрительные сообщения: «Сними трубку, Виг. Ты там, Виг? Виг, если ты на месте, это очень важно. От этого зависит будущее журнала. Не играй со мной, Виг. Ну хорошо, Виг, вот что тебе надо сделать, как только ты попадешь домой, если ты и правда где-то гуляешь, а не сидишь и слушаешь меня». Следом она диктовала письма, которые я должна была набрать, распечатать и немедленно разослать управляющим студиями и организаторам событий. Но я ни разу дома не набрала, не распечатала и не разослала. Делала это лишь на следующее утро, придя на работу. Джейн ни разу не заметила разницы.

Потом она начала слать мне по факсу контракты и статьи, рассчитывая, что к утру у меня все будет готово.

— Где отчет о расходах? — говорила она. — Он мне нужен к десяти.

— Дай-ка мне таблицы, которые я тебе пересылала вечером, — говорила она. — У меня сейчас совещание.

— Отнеси-ка список приглашенных в отдел связей с общественностью, — говорила она. — Они его ждут.

Когда я поняла, что происходит, пришлось положить этому конец. Я выключила факс и сделала озадаченное лицо, когда Джейн спросила, в чем дело. Через шесть часов у меня под дверью стоял механик. Он немедленно определил проблему — болтающаяся вилка была неплохим признаком — и напомнил мне, что большинству приборов для работы требовалось электричество. Я молча вытерпела унизительную лекцию, и в следующий раз открыла факс и вытащила проводок. Ко мне снова был поспешно прислан механик. Он не мог понять, как проводок отошел. У вас точно не было в гостях шаловливых племянников, которые любят поиграть с цветными проводками?

Так прошло несколько месяцев; я ломала и портила машину, будто это счетчик на парковке перед домом, который неохота оплачивать. Джейн начинала что-то чуять. Она становилась все подозрительнее, но доказать ничего не сумела. Когда материнскую плату необъяснимо закоротило («Я даже и не представляю, что это за оранжевое липкое вещество, сэр»), механик раздраженно покачал головой, умыл руки и ушел прочь.

После этого Джейн стала грозиться, но дальше слов дело не шло. Несмотря на все разговоры, новый аппарат она мне так и не прислала. Я больше не была любительницей. Я стала настоящей профессионалкой, и моих знаний о факсах хватило бы на годы поломок. Куда лучше избежать скандала вовсе, чем сталкиваться с ним дважды подряд.

Майя выполняет контрактные заказы для нескольких издательств, и хотя месяц за месяцем работает с одними и теми же людьми, едва ли они помнят о ее существовании. Майю не представляли всем сразу на большом и пышном общем собрании, и ее жизнь и дела никого не интересуют. У моей подруги это называется работать среди чужаков. Когда она чихает, никто не говорит «Будь здорова». Когда она приходит с сексуальным загаром, никто не спрашивает, где она была. Когда на ней красивый новый свитер, никто не говорит ей комплиментов.

— Если бы это был любой другой свитер, я бы ничего и не ждала, — говорит она, допивая третий коктейль.

Сквозь деревянные жалюзи на полукруглых окнах «Парамаунта» я вижу свет уличных фонарей. Почти стемнело. Надо бы пойти в редакцию, выключить компьютер и, может, задуть свечу, но тут подходит бармен с новой порцией коктейлей. Я остаюсь сидеть. Если мою свечу не погасит Кристин, которой на Среднем Западе твердо вдолбили правила пожарной безопасности, то уж уборщица это точно сделает.

— У этого свитера, — продолжает она, — были бусинки и розовые блестки по краям. Просто ужасно симпатичный.

— И никто ничего не сказал?

— Никто, — грустно говорит она. — А я уже целый разговор распланировала. Они бы сказали: «Классный свитер». А я бы сказала: «Спасибо, я его купила в филиале бутика Донны Каран возле Итаки». А они бы сказали: «О, так ты была на выходных в Итаке?» А я бы сказала: «Да, ездила к друзьям, и мы катались на санях». Они: «На санях?» А я: «Да, это немножко похоже на катание на лыжах, но куда однообразнее».

Майя раньше подрабатывала в «Моднице» — я ее свела с заведующим корректорской, — но ушла через несколько месяцев, потому что не вынесла нашего метода работы. Ей невмоготу было сверять каждое изменение слова или запятой с редактором, автором и исследовательским отделом. И она терпеть не могла объяснять на полях каждое исправление (несогласованное определение, неверная форма глагола, безличное предложение). Корректорское дело, и так смертельно скучное, требует невероятного внимания к деталям и лишено какого бы то ни было блеска. «Модница» со своей системой проверок и согласований умудрилась сделать его еще скучнее.

— В офисе было тепло, но я не снимала свитер, надеялась, что кто-нибудь заметит, какой он классный.

— Почти любая надежда напрасна, — отвечаю я бездумно.

Обычно Майя бы мне возразила, но сегодня ее обычный оптимизм подавлен предательством Роджера и Марсии, и она грустно кивает.

Следует продолжительная пауза.

— Я впуталась в заговор, — говорю я вдруг. Эта мысль вертелась у меня в голове почти сутки, и ей нужно на волю. Она должна быть высказана или навсегда задавлена.