Дело Тутанхамона - Кристиан Жак

Солнце слепило глаза. Осел плелся между известняковых скал. Картеру чудилось, что скоро наступит конец света – настолько жарко, словно в аду, было в каменном коридоре. Глубокие расщелины изрезали скалы. Подумать только, что этим же путем, между этими самыми камнями когда-то шествовали торжественные погребальные процессии!

Картер спешился. Пришла пора переступить порог Долины, совершить прорыв в пространстве и времени и прикоснуться к тайне, овеявшей немеркнущую славу фараонов!

Настоящая пустыня, полнейшее безлюдье, тишина… Как описать удивительное место, где всякая людская суета казалась неуместной? Картер почувствовал, что дух царей до сих пор витает над гробницами.

Грабители не пощадили ни одной из них. Говард прошелся по вырубленным в скалах комнатам и коридорам. Кроме песка, здесь ничего не было. Мебель, утварь, предметы обихода и прочие драгоценные принадлежности египетского заупокойного инвентаря давным-давно исчезли!

Когда в Египте начался расцвет христианства, гробницы служили кельями монахам. После нашествия мусульман они пришли в запустение, и в них поселились летучие мыши и шакалы. Однако еще в античности гробницы посещали путешественники. Теперь же туристы осматривали стены опустевших склепов.

Картера интересовало все. Он спускался по многочисленным коридорам под землю и выбирался на поверхность, сбегал по склонам и карабкался по тропам, вбирая в себя образы загробного мира в представлении древних и чувствуя, как Долина постепенно околдовывает его.

Усталость постепенно исчезла. Гора словно парила над землей, гигантские каменные глыбы растворялись в воздухе, а последние лучи заходящего солнца таяли в серебристом свечении песка. Картер присел на плоский камень, и ему вспомнились слова Вольнея,[28]написанные об этих местах.

«Все здесь гласило, что человек жив лишь благодаря душе своей, ведь, мысля себя царем, он оболочкой пребывает хрупким атомом, и только надежда на иную жизнь может помочь ему преодолеть невзгоды бытия и ощущение небесного происхождения оных… Эти фигуры и иероглифы вошли во всю историю познаний человеческих – египетские жрецы доверили их бездне, дабы сохранить от верной гибели. Казалось, что путь мне освещает волшебный фонарь и что мне предстоит познать некую великую тайну…»

Луна заливала все вокруг таинственным светом. Вдруг Говард заметил человека. Когда тот подошел ближе, юноша увидел высокого араба крепкого телосложения в тюрбане и галабье, национальной мужской одежде, напоминающей халат. За поясом у него поблескивал пистолет.

– Здесь ночевать запрещено, – сказал араб по-английски.

– Я – Говард Картер, археолог.

– А я – Ахмед Гургар, сторож.

– Но я не вор!

– Вот я и сторожу вас, мистер Картер! Неужто вы не знаете о той опасности, которая вам угрожает?

– Вы имеете в виду глупость и зависть?

Ахмед присел рядом.

– Бисмилла машалла, да хранит нас Аллах! – торжественно произнес он. – Это, несомненно, страшная опасность, но есть еще бандиты, что скрываются в горах Курны. Они взимают дань с крестьян и грабят иностранцев!

– Что значит иностранцев? Я у себя дома.

– А у вас есть концессия на раскопки?

Концессия! Волшебное слово, означавшее возможность копать в Долине, там, где душе будет угодно!

– Нет, я всего лишь помощник Навиля.

– Швейцарца из Дейр-эль-Бахри?

– Вы что, знаете всех археологов? – удивился Картер.

– Мой отец был рейсом,[29]и я хочу, как и он, набирать рабочих и искать древние клады. Жду не дождусь того, кто полюбит Долину, посвятит ей всю свою жизнь и, сумев приручить, сможет проникнуть во все ее тайны!

– Я читал Бельцони…[30]

Ахмед усмехнулся:

– Да, он был необычным человеком! Лихим, великим и отчаянным. Ему хотелось подвигов, и он таранил двери гробниц, не гнушаясь динамитом!

– Но ведь после Шампольона Долину исследовал именно он! – возразил Говард. – Помню, как там было сказано: «Я твердо убежден, что в долине Бибанэль-Молук нет иных гробниц, кроме тех, которые стали известны благодаря моим недавним открытиям!»

Картер горячо отстаивал чужое мнение, потому что надеялся, что собеседник станет спорить. Он не ошибся.

– Это всего лишь поспешные слова невнимательного человека, – презрительно заметил Ахмед.

– Вряд ли такой первопроходец мог упустить серьезную добычу!

– Бельцони был первопроходцем, это верно, однако чересчур нетерпеливым! Теперь Долина изранена, оскорблена! Она таится и молчит. Только добросовестный ученый, ожесточенный и упрямый, сможет приподнять завесу времени и песка, за которой Долина скрыла свои секреты! Никто к нам, глупым беднякам, не прислушивается, а ведь именно мы каждый день ходим здешними тропами и внимаем гласу древних скал. Теперь уходите, мистер Картер, иначе мне придется вас оштрафовать за пребывание в Долине в неурочный час!

– Еще увидимся!

– Если на то будет воля Аллаха!

Ахмед смотрел вслед удалявшемуся англичанину, поднес пальцы ко лбу, затем к губам и поклонился. Так он приветствовал человека, который еще не знал о величии своего предназначения.

* * *

Роскошный храм, посвященный богине Хатор, был выстроен у подножия горы. В нижнем дворе и на террасах храма, там, где некогда цвели сады, в фонтанах журчала чистая вода и произрастали благовонные деревья из чудесной страны Пунт,[31]ныне раскинулась пустыня. Картер направился к молельне Анубиса. Именно здесь находился руководитель работ, археолог Эдуар Навилья.

Ученый был одет в элегантный колониальный костюм.

– Вы что же, на поезд опоздали? – высокомерно обратился он к Картеру.

– Нет, месье.

– Ах так… Должно быть, не увидели встречающего с табличкой?

– Нет, я его видел, месье.

– Так что же вы к нему не подошли?

– У меня было срочное дело, месье. Позвольте приступить теперь к работе.

Навиль сделал широкий жест, указывая на храм:

– Эти рельефы прекрасны, несравненны! Их следует непременно опубликовать. Вам необходимо зарисовать их в цвете, Картер! Это адский труд.