Урусут - Дмитрий Рыков

Теперь повелитель дергал себе ус.

– Великий хан Тохтамыш задумал поход на Москву.

– Когда? – разинул рот арактырец.

– Ну, сейчас пройдет кастрация жеребят-двухлеток, и можно собираться. Но мы не должны повторить ошибку Мамая – тот трубил о своих целях на всю Вселенную, и когда наконец вышел из Орды, урусуты уже собрали большое войско. Нет, надо все делать в тишине. Мы хотим захватить их купцов на Итиле, забрать корабли, переправиться на Русь и очень быстро войти во Владимирский улус.

– Не гневайся на меня за вопрос, – склонив голову, произнес Туглай, – а зачем нам Москва? Ведь это, если так можно назвать – самый мирный из всех наших врагов?

– Не гневайся? – усмехнулся оглан. – Как раз гневаюсь. Надеюсь, ты не будешь обсуждать приказ?

– Не буду. Все сделаю, как надо, и умру, если нужно.

– Я скажу честно. Я сам не понимаю. Повод есть – коназ Дмитрий отказался ехать в Орду. Причина? Может, царь царей, кесарь и владыка мира хочет забрать все московское серебро? Может, ежегодного ясака уже мало? Еще говорят, что Дмитрий так осмелел после Саснак кыры, что хочет сам пойти войной на степь.

– Кто говорит?

– Урусуты. Другие урусуты, которые его не любят.

– Ха! Да коназ Дмитрий на Саснак кыры еле живой остался! Сам говоришь – недруги. Они там грызутся между собой, как голодные псы. Нашими руками хотят Москву наказать…

– Откуда ты все знаешь? – оторопел оглан.

Туглай испугался – не сболтнул ли чего лишнего? И вправду – язык птицы!

– С Фаттахом часто разговариваю, – смутился он.

– Да, – кивнул повелитель, – слуга Аллаха весьма осведомлен. Может, он здесь не по повелению своего бога, а по приказу какого-либо мусульманского шаха?

Сотник внимательно смотрел на своего хозяина – думал, говорить, не говорить? А когда еще представится возможность вот так, с глазу на глаз, беседовать с огланом? Да, возможно, никогда.

– Может быть, не шаха, а эмира? – сглотнув слюну, сделал он неуклюжий намек.

– Да, – согласно улыбнулся хозяин, – только одному мусульманскому владыке есть дело до Орды – Тимуру.

Туглай, ошалев от собственной смелости, уставился на цветные узоры расстеленного на земле самаркандского ковра.

– Пусть так, – хлопнул себя по колену Илыгмыш, – но сегодня задача – уничтожить заставы урусутов. Ты ведь присутствовал при разговоре с осенним пленником?

«Разговор»? Вроде это была пытка.

– Да, хозяин, – ответил арактырец.

– Найдешь ту скалу и селение, о которых он упоминал?

– Очень просто найду.

– Сколько дней пути понадобится?

– Если как обычно, по три коня на воина возьмем, за три дня дойдем. День-два на разведку. На бой, самое долгое – сутки. Никакой осады. Если нас обнаружат – возьмем штурмом – что поделать? Но нас не обнаружат.

– Так бери свою сотню и выступай! С тобой поедет Наиль. В схватку его не пускай. Не смотри так – то, что расскажет о вылазке он, должно совпасть с тем, что расскажешь ты. Да, соглядатай! И что? Зато, если все правильно сделаешь и всех урусутов в этой засеке вырежешь – так, что ни одна душа не узнает, что ты там появлялся – награжу и к себе приближу. Сотником до старости тебе не быть.

Туглай сразу упал на колени, коснувшись мягкого ворса ковра лбом.

– Спасибо, повелитель! – искренне поблагодарил он.

– Ну, ну, рано выражать радость. Выполни приказ, затем поговорим. Самое главное – не дать себя заметить раньше времени. Второе – как можно быстрее вернуться назад. Поэтому если брать рабов, то только девиц и детей старше десяти лет, чтобы не нагружать коней. Всех других – на встречу с предками!

– Слушаюсь, хозяин.

– Никакого огня. Будет пожар – все, неудача. В ночи пламя далеко видно. Станешь уходить, залей все печи. Если кого из твоих людей убьют, забирай трупы с собой и закапывай на другом берегу Суры. Найдут разоренное поселение – ну и что? Кто это сделал? Да кто угодно! Те же урусуты – рязанские, например. Или разбойники новгородские, булгарские, мордвинские. Верно?

– Верно.

– Завтра сможешь выступить?

– Смогу сегодня.

– Молодец! О будущем походе на Москву – молчать. Ясно?

– Ясно.

– Я помню тебя у Отрара. Ты храбро сражался.

– Спасибо.

– И в Самарканде ты меня повеселил.

Арактырец смутился – не знал, что ответить.

– Иди, – Илыгмыш махнул рукой и откинулся на подушки.

Юз-баши, пятясь, задом вышел из юрты. Стоявшие снаружи нукеры, скользнув по нему равнодушными взглядами, вернулись к оглану.

Туглай шел к себе, победоносно подняв кулак. Вот оно! Ему, именно ему поручено важное задание!

Через два часа сотня арактырца, принеся положенные жертвы и с объятьями расставшись с женами-отцами-матерями-детьми, вышла в степь. Наиль трусил на замечательном аргамаке караковой масти, насвистывал под нос песенку, а встретившись глазами с юз-баши, улыбался.

После двух ночевок сотник приказал воинам устроить привал и ждать его появления в течение двух дней. Если к этому моменту он не вернется, выслать на разведку еще бойцов, но ни в коем случае не идти к Суре всем вместе – пыль от трехсот лошадей хорошо будет видна с Черного Камня! А это именно то, для чего застава существует – заранее высмотреть врага.

Наиль пытался вяло возражать, но и он скоро согласился с доводами юз-баши.

И вот – Туглай со своим постоянным помощником Айдаром лежит в овраге в четырех часах пути от сторожевой скалы и ждет темноты. Спаси, Тэнгер, и даруй удачу!

Когда Олежка вернулся домой, солнце стояло в зените. В полдень – обед, маманя расстраивалась, если он приходил не вовремя. Отец уже спал за печью, накрывшись худым лоскутным одеялом с головой – видать, очень внимательно «посмотрел церкву». На столе лежал свежеиспеченный хлеб, как только сын уселся, Евдокия из чугунка набрала ему кислых щей. Он потянул воздух носом и заерзал от нетерпения.

– Ешь, ешь вдоволь, – погладила она буйну головушку. – Фу! – вдруг наморщилась маманя. – Опять от тебя кострищем несет! Закоптился весь, как рыба!

«Точно, как рыба!» – подумал про себя юный ратник, а вслух сказал: – Мамань, это… Клобук вечером придет, с отцом баять будет. Ты уж сготовь чего-нибудь такого-эдакого…

– Вот так новость! – всплеснула она руками. – И что я сготовлю, только Пасха прошла – и то съели, чего и не имели… Ладно, буду думать…

Насытившись, то ли рыбак, то ли пловец вышел прогуляться – дойти до дружины, перекинуться парой слов, да заодно новости послушать. По дороге его нагнал Колька.