1937. Большая чистка. НКВД против ЧК - Александр Папчинский

В начале 30-х годов в высшем руководстве страны устоялось мнение о «…растущей опасности военной интервенции против СССР». В числе главных интервентов оказалась Польша, являвшаяся якобы основным плацдармом империалистических государств. Современный анализ архивных документов не подтверждает подобных взглядов руководителей Страны Советов. Глава Польши Юзеф Пилсудский в течение 20-х и начала 30-х гг. придерживался мнения, что «…он победил в одной войне (имеется в виду советско-польская война 1920 года. — Прим. авт.) и зачем рисковать в другой». Поляки были просто неспособны вести военные действия со своим восточным соседом: экономический кризис в стране, трудное внутриполитическое положение, ограниченность людских и материальных ресурсов.

В свою очередь большие опасения вызывал у поляков и Советский Союз. В Варшаве считали, что Москва смотрит на польское государство как на плацдарм для расширения мировой пролетарской революции. И советские власти давали серьезные поводы для подобных предположений. Недоверие обеих сторон стало одной из причин для ведения активной разведывательной и контрразведывательной деятельности друг против друга. В Минске, как и в Москве, также постоянно твердили, что Польша готовится к вооруженному вторжению в Белоруссию. Это вызывало ужесточение карательной политики в республике, ибо «..с возникновением надежд на ближайшую интервенцию начался процесс активизации контрреволюционных, диверсионно-вредительских и шпионских организаций». Ответной реакцией на это стала проведенная в марте-апреле 1933 года органами ОГПУ массовая «зачистка» приграничной полосы западной границы СССР. Масштабы операции впечатляли. Некисты «очистили от вражеской агентуры» пограничные районы Белорусской и Украинской ССР, Западной и Ленинградской областей (где боролись главным образом с агентурой финской и латвийской разведок).

16 марта 1933 года в Минск поступило распоряжение из Центра о начале операции. Уже через четыре дня (20 марта 1933 года) Заковский рапортовал о вскрытии в республике контрреволюционных повстанческих и диверсионных организаций, непосредственно созданных и руководимых Польским Главным штабом, или «…связанных с ним находясь лишь в процессе собирания сил». Затем операция из пограничных районов перетекла в глубь Белоруссии. В кратчайший срок (не более недели) в марте 1933 года чекистами были ликвидированы «…резидентуры, переправы и многочисленная сеть ПГШ… в отдельных случаях сумевшая пробраться в кадровые части РККА, милицию, военные школы и оборонное строительство»[41].

Изучая особенности этой операции в Белоруссии, создается впечатление, что республика была просто нашпигована польскими шпионами. По данным ПП ОГПУ по Белоруссии диверсионно- повстанческие организации и шпионские резидентуры польской военной и политической разведок действовали практически во всех округах и районах республики. 2-й отдел (военная разведка) Польского Главного штаба имел свои агентурные структуры в большинстве белорусских городов — в Минске, Полоцке, Бобруйске, Гомеле, Борисове. Одновременно чекисты выявили множественные «…связи польских разведчиков, шпионов, диверсантов и вредителей, орудовавших в Белоруссии», со своими сторонниками в других городах СССР — в Ленинграде, Курске, Орле, Оренбурге, Бежецке, Днепропетровске, Киеве. Всего за мартовскую операцию 1933 года в Белоруссии было репрессировано 3492 человека, из которых 445 человек проходили по 13 контрреволюционным организациям, 203 человека — по 16 шпионским резиденту- рам и 2884 человека «…по признакам шпионажа и повстанчества»[42].

В действительности же большинство репрессированных в период весенней операции 1933 года в Белоруссии не были прича- стны к польским разведывательным службам. Многие из них просто не пользовались политическим доверием властей, а потому, по мнению чекистского руководства, в будущем могли «…смыкаться с иностранными разведками [и]…делать ставку на отрыв Белоруссии от Советской России». Эти обвинения автоматически переводили их в категорию «польских шпионов, вредителей и диверсантов». Эти события в основе своей явились лишь неадекватной реакцией советских органов госбезопасности на деятельность польских разведывательных служб[43]. Под предлогом борьбы с «польским шпионажем» в республике проводились крупномасштабные репрессии в отношении части мирного населения.

В Москве, получив отчет ПП ОГПУ по Белоруссии, полностью одобрили решительные действия Заковского. Заместитель председателя ОГПУ СССР Г.Е. Прокофьев в аналитической записке «О результатах очистки западной границы», адресованной Сталину, писал: «Операция… дезорганизовала деятельность противника на нашей территории. В связи с провалом разведывательной сети и разгромом диверсионно-повстанческих организаций Польский Главный штаб производит проверку деятельности своих разведывательных аппаратов… Произведенная ликвидация очагов диверсии, повстанчества и шпионажа несомненно оздоровила обстановку в пограничной полосе»[44].

Одновременно в 1933–1934 гг. «командой» Заковского были вскрыты контрреволюционные вредительские организации в Наркомате земледелия и Тракторном центре. Аресты в Минске сотрудников Наркомзема и Тракторцентра явились продолжением масштабной агентурно-операТивной разработки ЭКУ ОГПУ СССР под условным наименованием «Конденсатор». По результатам этой разработки аресту подверглось свыше 70 человек, главным образом «…выходцев из буржуазных и помещичьих классов…обвиненных в контрреволюционной вредительской работе в области сельского хозяйства». Аресты производились во многих городах СССР: в Москве, Киеве, Харькове, Ростове-на-Дону, Минске. В постановлении Коллегии ОГПУ от 11 марта 1933 года указывалось, что «…члены этой контрреволюционной вредительской группы участвовали в порче и уничтожении тракторов и сельхозмашин, в умышленном засорении полей, дезорганизации сева, уборки и обмолота…с целью подорвать материальное положение крестьянства и создать в стране голод»[45].