Ядовитая паутина - Марина Серова

Сопровождаемые беспокойной тетушкиной суетой, мы проследовали на кухню. В качестве жертвоприношения на стол был тут же выставлен огромный, сказочной красоты, торт. Даже я, знавшая тетины способности в данной области человеческой деятельности, ахнула при его виде.

Тетя с невероятной быстротой «сообразила» чайку и все остальное. Одним словом, через минуту наш скромный обеденный стол выглядел роскошно, и мы сидели за ним, мило болтая и поглощая, к неимоверному тетиному удовольствию, огромные куски торта. Тетя Мила непрерывно щебетала, расспрашивая Андрея об отце, и старалась каждый раз подложить ему кусочек побольше. Я ненадолго вышла, чтобы переодеться и подготовиться к предстоящему пикнику. Когда я вернулась, Андрей с тетей оживленно обсуждали какую-то заметку из сегодняшнего номера местной газеты. По времени нам было уже пора уходить. Тетя тут же принялась собирать бутерброды нам на дорогу, и, когда они вместе с обсуждавшейся газетой были вручены вяло сопротивлявшемуся Андрею, мы попрощались с Милой и вышли на улицу.

Когда я вывела машину со двора, устроившийся на заднем сиденье Андрей неожиданно громко рассмеялся.

— Женя, а тебе известно, что ты попала в газету? — весело спросил он.

— И что же там такого смешного про меня пишут? — я с интересом посмотрела на него в зеркало заднего вида.

— Почитай сама. Думаю, что тебе будет интересно, во всяком случае — забавно, — он протянул мне развернутую газету, ткнув пальцем в нужное место.

Я притормозила и скосила глаза на газету. В разделе городских происшествий с пометкой «За восемь часов до выхода номера» красовалась довольно большая заметка с жирным заголовком «Расизм наоборот?». Из «достоверных источников» автор сообщал о вчерашнем «побоище», учиненном африканцами (!) в районе набережной, свидетелями которого стали местные жители. Я вспомнила подслеповатую старушку с толстыми стеклами очков. Видимо, она и была теми самыми «местными жителями», ставшими очевидцами. Правда, внизу мелким-мелким шрифтом сообщалось, что информация проверяется. Но сделано это было так, что вряд ли кто-нибудь обратил бы внимание на это дополнение. Какая оперативность! Как в лучших бульварных изданиях Запада!

— Ну как тебе это? — продолжал веселиться Андрей на заднем сиденье.

— Да, чернокожие в городе совсем распоясались, — вздохнула я, возвращая ему газету.

Вот так и рождаются нездоровые сенсации.

— Надеюсь, что это не приведет к массовым столкновениям на расовой почве, — высказала я доброе пожелание.

— Не должно, — ответил Андрей, изучая заметку, — думаю, это только отпугнет хулиганов.

Компания, или, точнее, «неформальное молодежное объединение», так официально называл ее Андрей в своем дипломе, с которой ему и, следовательно, мне предстояло отправиться на пикник, собиралась у одной из городских лодочных станций неподалеку от того места, где вчера «чернокожие устроили побоище». Рядом находилась стоянка, и поэтому я решила, что мы отправимся на место сбора на машине. Уже взявшись за ручку передней дверцы, Андрей почему-то замешкался. На мой вопрос о причинах столь необычного поведения он пояснил, что «данное объединение не приемлет разрушительных достижений цивилизации и барства, символом которых мог выступать автомобиль, особенно, мой, поскольку был зарубежного производства».

— Даже такой старенький и непрезентабельный? — удивилась я.

— Понимаешь, они проповедуют идею, что цивилизация несет зло и разрушение человеческой природе и, в конечном итоге, уничтожит человечество как биологический вид, — попытался объяснить Андрей.

— И как же они борются со злом в виде благ цивилизации? — поинтересовалась я со смутным чувством беспокойства за сохранность своего автомобиля, который для меня был действительно не роскошью, а средством передвижения и, более того, просто необходимым орудием труда.

— Они просто игнорируют эти блага и стараются свести к минимуму их использование, — ответил Андрей.

— Так, значит, я могу быть спокойна за сохранность машины?

— Думаю, что да. Но только мое появление на машине может повредить моему образу преданного члена объединения.

— Я полагаю, что ты далек от мысли посвятить себя претворению этих идей в жизнь. И обещаю тебе, оставить машину подальше от места встречи, и дойти туда с тобой пешком.

После краткого размышления Андрей согласился с моими доводами и кивнул головой. Мы договорились, что он представит меня как свою знакомую, намеревающуюся стать постоянным членом объединения. Пока мы ехали к месту встречи, я попросила его рассказать мне о группировке, с которой нам предстояло провести день — ему, собирая необходимый материал, а мне, обеспечивая безопасность данного процесса.

Из слов Андрея я поняла, что это объединение представляет собой социально безобидную смесь хиппи, нудизма, толкиенистов и еще черт знает чего. В общем, обычный молодежный протест сразу против всего. И блага цивилизации, как я подозреваю, презирались неформалами по простой причине их отсутствия или, если быть точнее, из-за отсутствия возможности их приобретать. Занимались они в основном ничегонеделаньем: собирались, обсуждали какую-то заумную литературу, ездили на природу, «оттягивались» как могли в свое удовольствие и проповедовали что-то типа свободной любви, правда, с некоторыми ограничениями.

Вот тут-то, по-моему, и скрывался ответ на вопрос, почему, точнее, для чего эти молодежные группы существовали. Все-таки прав был старина Фрейд, когда говорил, что разгадку любой человеческой тайны следует искать, буквальным образом, в штанах. И в юбках. Конечно, частенько он преувеличивал и ударялся в крайности, но определенное рациональное зерно в его воззрениях все же было. Я неоднократно убеждалась в этом и частенько пользовалась его идеями в своей работе. Поэтому сейчас я была уверена, что все эти «движения» создавались хоть и под различными лозунгами, но с одной и вполне определенной целью — ради удовлетворения постоянно растущих сексуальных потребностей подрастающего поколения. Впрочем, мой будущий психолог должен знать об этом намного лучше меня.

Мои доводы, выраженные вслух, однако не убедили будущего дипломированного специалиста в области человеческих взаимоотношений, но, как я смогла заметить не без тайного злорадства и удовлетворения, посеяли в его душе зерна здорового сомнения.

— Андрей, скажи мне, не планируется ли на вашем пикнике какой-нибудь разнузданной оргии? — спросила я, чтобы найти решительный аргумент в пользу своих доводов.

— Нет, — ответил он и как-то сразу посерьезнел, — но девушки, я совсем забыл тебе сказать, ходят «топлесс» — без верхней части купальника.

— Ну вот видишь, — рассмеялась я в ответ. — А на меня данное правило тоже должно распространяться?

— Вообще-то, да. — залился румянцем Андрей. — Тебя это сильно смущает?

Меня, честно говоря, это не смущало вообще. Да и я не считала, что моя фигура могла дать повод для смущения. Мне вспомнилось изумленное и одновременно восхищенное лицо Андрея, узревшего, в каком виде я ночью выскочила в коридор, и я улыбнулась. Как говорили у нас в «Ворошиловке» в полушутку, а может, и на полном серьезе, в боевом уставе американской армии специально для женщин существует параграф следующего содержания: «Если Вас насилуют — не сопротивляйтесь, а расслабьтесь и постарайтесь получить удовольствие». Возможность полового насилия во время боевых действий абсолютно никем не исключалась, и мы были психологически готовы к этому. А, точнее говоря, ко всему. Одним словом, перспектива загорания без верхней половины купальника меня не только не смущала, а даже, в некотором роде, радовала — я могла равномерно подрумяниться всем телом без этих ужасных бледных следов на груди и спине.