Королевская кровь. Расколотый мир - Ирина Котова

– Да, – недовольно буркнул Люк. Инландер усмехнулся.

– Я дам тебе три ночи на брачные радости. Затем возобновлю наши уроки. О времени сообщу. Наслаждайся новым статусом, Лукас. Сейчас я должен ехать. И еще раз: ты очень порадовал меня. Ты даже не представляешь, как это важно. Все-таки боги милосердны и определенно любят тебя…

В трубке зазвучали короткие гудки, и Люк убрал ее в карман, прислонился плечом к дверному косяку. Из ванной вышла Марина, посвежевшая, собравшаяся.

– Ты теперь будешь следить за мной? – поинтересовалась она едко.

– Я боюсь за тебя, Марина, – искренне признался Кембритч. Страх, который он испытал в своем кабинете, понимая, что теряет ее навсегда, и потом – наблюдая, как «Колибри» летит с обрыва, – до сих пор заставлял сжимать кулаки и колол в груди.

– Дай мне побыть одной, – резко сказала принцесса. – Я не повторю свою глупость, обещаю, – она зло усмехнулась. – Обычно я придумываю новые.

Люк кивнул, достал из кармана пачку сигарет, отвернулся.

– Я подожду тебя в гостиной.

– И не кури здесь, – сдавленно сказала она ему в спину, когда он уже закрывал дверь. – Иначе я точно тебя убью, Люк.

Первое, чему научил Кембритча Тандаджи, – верить интуиции и затаиваться, если чувствуешь, что дело на грани провала. Не делать резких движений, не дергаться, вести себя спокойно, расслабленно, убаюкивая тех, кто начал что-то подозревать. И наблюдать, наблюдать и делать выводы. О том, где ошибся, о том, чем грозит ошибка и как все исправить.

«Думать, – монотонно говорил ему господин начальник, распекая за очередное рискованное предприятие, – выбей это себе на лбу, Кембритч: сначала думать, потом действовать. Отставить эмоции, включить разум. Иначе я укреплюсь в убеждении, что боги дали тебе великолепные мозги в насмешку. Как красивый автомобиль – дикарю, который не умеет и никогда не научится им пользоваться».

Люк раздражался, дергал головой, курил, преодолевая желание послать начальничка матом и уехать, – и учился терпению. Впрочем, стоило только себе дать установку, и многолетняя привычка профессионального гонщика сохранять хладнокровие в любой ситуации перешла и в другие сферы жизни.

Сейчас дело было провалено с грохотом и жертвами – и по его вине. Слишком привык полагаться на удачу, проскакивать в игольное ушко.

И Люк по привычке затаился, наблюдая и анализируя. И выстраивая приоритеты.

Прежде всего – не дать дорогим гостям, спустившимся на праздничный обед, заподозрить неладное. И боги с ними, с ледяными глазами Ангелины Рудлог, которая определенно что-то чуяла, или с мрачным взглядом принца-консорта. Мать и красноволосый дракон – вот кто Кембритча беспокоили по-настоящему. Леди Шарлотта слишком хорошо знала сына, чтобы не понять, насколько он взвинчен и растерян, а Нории, хоть и действовал умиротворяюще, казалось, видел его насквозь.

Второе – не допустить, чтобы при всех сорвалась Марина. А она вполне могла дойти до точки кипения, и поэтому Люк контролировал и себя, и ее, вслушивался в ее дыхание – слышал он его куда отчетливей, чем голоса общающихся за столом, – и отвлекал, когда она резко втягивала ноздрями воздух или задерживалась на вдохе, словно готовясь сказать что-то, что будет уже не поправить. Но и Марина старалась, очень старалась. Иногда пелена спокойствия прорывалась, и тогда она впивалась ему в руку ногтями или шептала на ухо слова ненависти – но он был рад и этому. Касается. Приближается. Хочет сделать больно. Значит, не все равно, что бы она ни говорила. Мало ли что женщина может сказать в ярости. Особенно когда он так напортачил.

И третье – оставить Марину сегодня в замке Вейн. Рядом. Иначе она много чего надумает в его отсутствие, уверится в своем решении, и переубеждать ее будет в разы труднее. И Люк мучительно соображал, как это сделать изящно, не вызывая подозрений. Лучше всего думалось на балконе, да и от вкуса табака и свежего ветра с легкой моросью, ударяющего в лицо, становилось легче. И даже занывший, словно сдавливаемый холодными руками затылок почти прекратил болеть.

В очередной раз из-за стола поднялся и дракон. Остальные мужчины остались за столом. Нории вышел вслед за хозяином замка, прислонился спиной к холодной стене. Просто стоял рядом и молчал, с удовольствием вдыхая свежий воздух. От него волнами шло спокойствие. Взглянул на подозрительно посматривающего на него Люка, усмехнулся.

– Там, где все полыхает, не помешает немного умиротворения.

– Значит, не показалось, – пробормотал его светлость, затягиваясь. – Спасибо. Как вы это делаете?

– Мы сенсуалисты, как и серенитки, – пояснил Нории гулко. – Видим эмоции, можем подправлять их.

– И что? – напряженно и невнятно поинтересовался Люк. Но Нории его понял.

– Это ваше дело, – спокойно сказал он. – Ты выбрал себе огонь, тебе и укрощать.

Произнес он это с таким знанием дела, что Люк невольно улыбнулся. И кое-что вспомнил.

– Я ведь должен вам ящик коньяка, Владыка.

– Не припомню такого, – веселясь, ответил дракон.

Дармоншир махнул рукой.

– Это был обет перед самим собой. Пора бы его исполнить. Видите ли, сейчас такой период, когда мне нужно срочно сокращать количество долгов, чтобы не переломиться.

– Бывает, – без удивления кивнул Нории. – Мы, дети Воздуха, любим нагружать себя неразрешимыми проблемами. Благо, моему племени Мать-Вода дала больше выдержки и терпения.

– Да, – пробурчал Люк, – терпение мне сейчас не помешает.

Он затянулся, взглянул на дракона и замер, увидев прохладные переливы его ауры. Такое он видел только однажды, у царицы Иппоталии, и змеиное зрение воспринимало свечение куда отчетливей. Сейчас хватило один раз моргнуть, и все пропало. Люк напряг зрение, сощурившись, – и свечение появилось снова.

– Ты зря напрягаешь глаза, герцог, – Владыка склонил голову, наблюдая, как развлекается хозяин замка. – Расслабь и смотри сквозь меня.

Люк хмыкнул, отвернулся в сторону парка, снова затянулся.

– Вы тоже видите ауру? И мою?

– Вижу, – подтвердил дракон.

Его светлость поколебался.

– В ней нет ничего… необычного?

– Есть, – легко согласился Нории. – Твоя суть – это Воздух, но он подавлен. Я такого никогда не видел. Ощущение, что у тебя два отца, герцог.

– Час от часу не легче, – невесело засмеялся Дармоншир.

– Такая аура вообще не может существовать, – говорил Владыка, всматриваясь в него багровеющими глазами, – ощущение, будто на тебя натянули вторую кожу и присушили намертво. Это издевательство над природой. Ты чем-то сильно искалечен, герцог. Не знаю, какое проклятие так сработало или чье воздействие. Но оно должно было убить тебя. Или по крайней мере свести с ума.

– Вполне возможно, что и свело. – Люк передернул плечами – затылок заныл сильнее, и он невольно оглянулся: интуиция просто вопила об опасности. Дракон вдруг поднял голову, принюхался, как животное.