Сто лет - Хербьерг Вассму

Ночь была светлая. Сара Сусанне лежала без сна, прислушиваясь к моросящему дождю. Он дарил ей видения. Краски. Линии переплетались, образовывали нечто целое. И она была частицей этого бескрайнего мироздания. Не выброшенной за ненадобностью, как ей казалось, когда ее выдавали замуж. Нет, она сама была целым миром. И может быть, не одним. Особенно когда думала о том, что способны сотворить, сливаясь вместе, маленькие капли дождя. Урожаи и наводнения. Ручьи. Глубокие реки. И вообще жизнь на земле. А ведь она гораздо больше капли дождя. Об этом следует помнить. У нее есть воля. Когда она, как в эту ночь, просыпалась и слышала, что начался дождь, ей становилось тепло, словно кто-то гладил ее по щеке, и она ощущала запах розовой воды или вереска. Ей нравился и ветер. Но дождь все-таки больше.

Сара Сусанне помнила один случай, ей тогда было четыре года, а может, уже и пять. Кто-то долго искал ее, а потом нашел в саду. Было раннее утро, все еще спали. Она самостоятельно вышла из дома. Ей запомнилось что-то бескрайнее, матовое, точно покрытое серебряной бумагой, и она поняла, что это море. Вдали были лодки и чайки, неужели можно помнить то, что случилось так давно? Море показалось ей незнакомым, потому что она впервые увидела его одна, без взрослых. Ножи, ложки и вилки тоже выглядели иначе, если она без разрешения открывала ящик, где они лежали. Очевидно, тогда было лето, тепло, потому что, когда ее нашли, никто не бранил ее из-за мокрой ночной сорочки.

Почему человек одно помнит, а другое забывает? Она помнила, что шум дождя на улице был совсем не такой, каким он слышался, когда она находилась в доме. Разница объяснялась тем, что на улице она могла кожей ощущать его капли. И одновременно слушать, как он шумит.

Юханнес спал, повернувшись к ней лицом. Его обветренное загорелое лицо темнело рядом на белой подушке. Волосы и брови у него выгорели на солнце. Он ходил на шхуне в Берген и только накануне вечером вернулся домой. Недели без него показались ей бесконечными. Светлые, лежавшие на щеках ресницы. Беззащитный и в то же время упрямый рот.

Однажды, вскоре после свадьбы, разговор между ними застопорился из-за того, что у Юханнеса никак не получалось объяснить ей, почему затянулась покупка Хавннеса. Он был вне себя от отчаяния. Ему было мучительно трудно.

— Забудь о своем заикании, Юханнес. Мне оно не мешает. Просто говори, как можешь. И все, что хочешь.

Он совсем замолчал. Его лицо приобрело цвет весеннего льда, лежавшего на пруду Это было не в первый раз. Лицо говорило: не приближайся ко мне! Неужели он подумал, что она хотела его обидеть? У нее и в мыслях такого не было. Но может, она не проявила достаточного терпения? Наверное, он просто не привык к тому, что кто-то говорил с ним о его недостатке. В комнате, кроме них, никого не было, поэтому она взяла его за плечо и велела повторить то, что он хотел ей сказать. Тогда он отвернулся и вышел из комнаты. Больше она на эту тему никогда не говорила.

Сара Сусанне слышала, что дождь усилился. Он падал отвесно. Она понимала его шепот. Видела, как падают отдельные капли. На листья, на крышу, на камни. Как каждая капля находит свой путь среди всех остальных? Ведь дождь такой частый. Капли почти сливаются друг с другом. Стекают с крыши, падают в бочку для воды, в траву, на скалы, в горные расселины. Бегут к морю по крутым склонам. Струятся по гриве лошади, что щиплет траву. По вьющейся шерсти овец, что пасутся в горах, и от овец пахнет, как от свалявшихся морских рукавиц. Падают на ромашки, гнущиеся под их тяжестью. Находят путь к вздувшемуся от воды ручью, и шум их меняется. Едва слышное шуршание превращается в бурление и свистящий клекот. Она слушала эти знакомые звуки и не могла не слушать.

Неожиданно у нее в животе несколько раз взмахнула крылом птица.

Сара Сусанне бесшумно встала, спустилась вниз, миновала прихожую и вышла во двор, не одеваясь, только накинула на ночную сорочку большую шаль. Босиком она пошла к колодцу и остановилась, заглядевшись на морских птиц, летавших над пригорком, на котором стоял флагшток. Лицо и волосы у нее постепенно намокли. И тонкая сорочка тоже. Между грудями и по животу бежали холодные ручейки. Дождь продолжался. Птицы притихли, но никуда не делись. Как и легкая зыбь на море и жизнь у нее в животе. Как и она сама? Она вдруг поняла, что нельзя забывать и себя. В ней что-то зашумело, сильно-сильно. И в ней и в дожде.

Хотя вообще было тихо.

Неизвестно откуда ей в голову пришла странная мысль. Элида! Если родится девочка, я назову ее Элида!

Теплым августовским днем Сара Сусанне сидела на солнце за домом и шила распашонку. Ее беременность была уже заметна. С тяжелым вздохом она встала. Она сбежала из гостиной свекрови, не сказав никому, куда идет. Этого делать не следовало. Ведь ребенку у нее в чреве в любую минуту может понадобиться помощь, а потому домашние всегда должны знать, где ее можно найти. Объяснить им, что она разумное существо, а не просто существо, которое вынашивает потомка Крогов, было невозможно. Неужели ей не дозволено даже, сидя на солнышке, шить распашонку для своего ребенка?

С распашонкой в одной руке она потерла другой спину и потянулась. Глаза, скользнув по пристани, заметили выходящего из-за лавки брата. Арнольдус! Ее охватила радость. На глаза навернулись слезы. Мир расплылся, словно она смотрела сквозь старинное стекло. Мгновение — и он уже стоял перед ней. Они одновременно выкрикнули имена друг друга. Она встала, и они обнялись, смущенные, словно тайные любовники. Он сел рядом с ней на скамейку и неловким движением, которое она так хорошо знала, снял куртку.

— Почему ты так долго не приезжал? — упрекнула она его.

— Не было времени. У меня мало помощников, и в лавке и в усадьбе.

Арнольдус расспросил ее, как она себя чувствует и когда ждет ребенка, коротко ответил на ее вопросы о Кьопсвике, о матери и обо всех близких, а потом замолчал и принялся рассматривать свои руки. Она хорошо знала брата, его явно что-то тревожило.

— О чем ты думаешь? — спросила она, опустив шитье на колени.

— Хочу поговорить с тобой об одном деле. — На лице у него появилось беспомощное выражение.

— Что случилось?

— У меня неприятность... Но тебе следует знать об этом... От меня забеременела одна девушка! — выпалил он одним духом, словно всю дорогу до Офферсёя повторял эти слова и теперь наконец произнес их вслух. Он даже назвал ее имя и сказал, что она из Тёрнеса.

Сара Сусанне как будто не слышала его. Несколько раз она открыла рот, словно хотела что-то сказать. Непостижимо! Она не могла в это поверить. Нет! Только не Арнольдус, не ее брат! Наверное, он просто хочет хоть чем-нибудь ее поразить. Придумал эту историю, чтобы позабавить ее, потому что поверить в это было невозможно. Тем не менее она представила себе девушку, ставшую несчастной по вине ее брата, хотя не знала ее и не могла припомнить, чтобы когда-нибудь с ней встречалась.

Она всегда знала, что Арнольдус неравнодушен к девушкам. Знала его привычку смотреть на них, разговаривать с ними, переглядываться и оказывать им мелкие, даже ненужные услуги. Это касалось не только чужих, но и ее, и сестер, и матери. Даже служанок. Всех без исключения. Но то, в чем он признался сейчас, было другое. Отвратительное. Только не Арнольдус! Не ее брат!