Вилла "Инкогнито" - Том Роббинс

Пру решила, что сок из банки можно облагородить несколькими каплями лимонного сока. Она полезла в овощной ящик холодильника, и тут Бутси заорала из гостиной:

– Пру! Скорее! Беги сюда!

Бутси звала так настойчиво, что ее младшая сестра захлопнула дверцу холодильника и нехотя поспешила в гостиную. «Ну что еще», – подумала Пру. Томатный сок она с собой не прихватила.

– Погляди-ка на этого священника, – сказала Бутси, показывая на экран, где мужчину в сутане вели в наручниках по залу прилета, какие бывают обычно в аэропортах тропических стран третьего мира.

Пру не успела хорошенько вглядеться, как на экране возникла картонная коробка, наполненная полиэтиленовыми пакетиками с бежевым порошком. Так же внезапно камера вернулась к мужчине в наручниках, которого теперь запихивали в джип, похоже – американской военной полиции.

Сложив два и два, Пру сообразила, что французский католический священник, летевший из Бангкока в Лос-Анджелес через Манилу, был задержан в аэропорту Аганьи на Гуаме: оказалось, что под церковным облачением он был весь обвешан упаковками наркотиков.

– Он тебе Дерна не напоминает? – сказала Бутси. – Посмотри-ка! Разве не похож?

– М-да… Вроде да. Сходство есть. Только этот куда старше.

Бутси взглянула на Пру сочувственно и озабоченно: так она обычно смотрела на особо некомпетентных сотрудников почты, где работала. (В новостях уже показывали, как студенты возмущаются проектом системы противоракетной обороны США.)

– Старше? Старше Дерна? Это вряд ли. Дорогая моя, Дерн пропал уже…

– Да знаю я, знаю, – вздохнула Пру. – Дерн пропал двадцать семь лет назад.

– Двадцать восемь!

И сестры, застыв перед мерцающим экраном, впали в состояние то ли глубокой задумчивости, то ли ступора.

* * *

Приблизительно в то же время, плюс-минус несколько часов, хорошенькая двадцатилетняя девушка проснулась в Бангкоке в незнакомой постели. Ее псевдоним (она предпочитала считать это боевой кличкой) был «мисс Джинджер Свити». Ее настоящее имя к делу не относится.

На сортировочной станции в мозгу мисс Джинджер Свити пошла сцепка микроскопических вагончиков. Поезд, заскрипев, дернулся вперед. Сначала мисс Джинджер Свити вспомнила, что находится в «Зеленом пауке», уютном подпольном отельчике, ориентированном на клиентов, испытывающих отвращение к расплате по кредитной карточке, а также предъявлению удостоверений личности и приему незваных посетителей: это были люди отнюдь не из низших слоев общества, а просто осторожные.

Далее, по мере того как локомотив ее мозга набирал скорость, мисс Джинджер Свити вспомнила, что за мужчина, к которому она повернулась гладкой бронзовой спиной, лежит с ней рядом. Странный такой. Милый. Даже симпатичный. Но определенно необычный.

Уверял, что француз, но по-английски говорит как американец. Собственно, он говорил так, как должен был бы Говорить Уильям Фолкнер. И зовут его Дики. Dickey![8]Нельзя сказать, что мисс Джинджер Свита объездила весь мир (она всего несколько лет назад покинула трущобы Чаньмея), но и невежественной сельской девчушкой ее тоже назвать было нельзя. Она была, как непременно сообщила бы вам, студенткой университета, изучала сравнительное литературоведение и, да, занималась проституцией в Патпонге, но исключительно для того, чтобы оплатить учебу. И мисс Джинджер Свити было отлично известно, что никакая французская мать не назовет сына Дики.

А еще – этот Дики до нее не дотронулся. (Она провела рукой между ног, чтобы в этом удостовериться.) Он был мужчина красивый, высокий, стройный, с моложавым лицом: несмотря на серебрившуюся в волосах седину, было в нем что-то мальчишеское, так, по ее мнению, мог выглядеть Том Сойер. И хотя мисс Джинджер Свити была рада отдохнуть во время работы, она не очень бы расстроилась, если бы он взял то, за что заплатил.

Но он ее не тронул. Во всяком случае, в общепринятом смысле. Что он сделал, так это ее обнюхал, однако – тут же напомнила она себе – в этом не было ничего грубого или патологического. Он оглядел ее с явным одобрением, а затем стал нюхать, как нюхает знаток вино; он обнюхал ее надушенную шею, соски, подмышки, наконец опустился до пупка. Однако южнее не продвинулся.

Мисс Джинджер Свита не без профессиональной гордости отметила, что это обонятельное исследование не оставило мужчину равнодушным. Когда он лег на спину, простыня, которой он был укрыт, настолько заметно вздыбилась, что мисс Джинджер Свита, глядя на этот бугор, не могла не вспомнить… Моби Дика. За два с лишним года работы в Патпонге ей изрядно надоела демонстрация мужской силы, однако по какой-то причине очертания этого невидимого глазу фантома, с первозданной скромностью укрытого аллегорически белой тканью, пробудили в ней самой исследовательский инстинкт. Но когда она предприняла попытку обозначить свои притязания на интересующий ее объект, он оттолкнул ее руку.

Дики объяснил, что влюблен. У него есть невеста, которая сейчас в тысячах миль от Бангкока.

– Тогда ладно.

Она улыбнулась, якобы оценив его благородство, но в ее тайском сознании это никак не укладывалось. Его подружка уехала далеко-далеко. Мисс Джинджер Свити тут, рядом. Есть возможность получить удовольствие. Так в чем проблема?

Тогда она напомнила себе, что Дики приехал в Патпонг не за удовольствиями. Обычно мужчины посещают бангкокский квартал развлечений (маленький Лас-Вегас без игорных домов и излишней мишуры) ради секс-шоу, баров с девочками, дискотек, выпивки, экстази, героина, тайского массажа и вольных ночных бабочек. А вот Дики, ее Дики, приехал сюда купить гитару.

Не то чтобы приобретение его не обрадовало. Он был в таком восторге от нового инструмента (дешевой тайской подделки под «Martin D-28»), что мисс Джинджер Свити подозревала, что он ее и снял только для того, чтобы было с кем разделить радость. Наверняка имелись ь второстепенные причины, решила она: потаенное одиночество и, да, даже желание, как бы тщательно он его ни подавлял. Сами посудите. Приведя ее в свой номер в «Зеленом пауке», где царили ароматы тикового дерева и заплесневевшего шелка, он настроил гитару и исполнил для нее понравившуюся ей песню про реку, апельсины и девушку с точеным телом, и, хотя он вовсе не походил на Леонарда Коэна, получалось весьма недурно. Она вознаградила его аплодисментами, и он бы сыграл и спел весь свой репертуар, да только она скинула нижнее белье, а этого его музыкальная натура вынести не могла.

Мисс Джинджер Свити перевернулась на другой бок. Когда она целовала его перед сном, вид у Дики был грустный – как она предположила, он разрывался между желанием и желанием не желать, но теперь он сидел в кровати и улыбался во весь рот. Дики сверкал, как витрина ювелирного магазина. Наверное, он что-то для себя решил.

– Почему улыбаться? – спросила она. – Можно лопнуть от радость.