Приходи в полночь - Сьюзен Форстер

— Он фантазирует о крепких белых грудях и розовых сосках, доктор. Он мечтает о том, как они смягчатся в его руках, сладостью отзовутся на его губах…

Ли внутренне напряглась, ей было больно. Он возобновил свой круговой обход, и она чувствовала на себе его взгляд. Она словно осязала его голос, бархатная хватка которого заставила ее почувствовать, насколько плотно ее пиджак облегает фигуру. Она почувствовала влагу между ногами, в ней нарастал жар.

— Вы золотая девочка, — сообщил он ей, — приз. Вы — все, чего он когда-либо хотел. Но может ли он получить вас, а, доктор? Может?!

Последний вопрос подействовал на Ли, как удар хлыста, но она не посмела взглянуть на него. Она не вынесла бы отвращения в его глазах.

— Ребенок из баррио имел несчастье родиться не в том месте. Для людей из вашего мира он разве что объект жалости. Он достаточно хорош для благотворительности, подачки, но недостаточно хорош для…

Ли тряхнула головой, не в состоянии дольше выносить это.

— Прекратите, — взмолилась она. — Вернитесь на место и сядьте. Мы можем об этом поговорить…

Он снова встал перед ней, его пальто зловеще взметнулось, взгляд стал острым, как лезвие ножа.

— Поговорить о чем, милашка? О том, какую боль причиняют мечты? И как они вызывают желание причинить ответную боль?

Она покачала головой:

— Не знаю, о ком вы говорите, мистер Монтера, но это не я. Это не я! Я не та золотая девушка, которую вы описали, и я не заслуживаю такой отповеди!

Подняв голову, он какое-то мгновение пристально смотрел на нее, взгляд его стал оценивающим и осторожным, но все еще был полон презрения. Он не хотел уступить ни на йоту, но, возможно, она немного удивила его, заставила подумать о ней по-другому. Наконец он отступил, пропуская ее.

Ли бросилась к своему столу, едва сдерживая дрожь, и с облегчением опустилась в кресло. Колесики скрипнули, послав новый призыв о помощи. Собравшись с силами, она напряглась, прижав локти к бокам. Ей надо найти способ справиться с этим кошмаром. За помощью обратиться не к кому, никто не придет к ней на выручку. Ник Монтера ее не спасет.

— Пожалуйста, сядьте, — наконец произнесла она, обращаясь к нему. Это казалось единственным способом заставить его подумать, что она собирается продолжать беседу. Это даст ей немного времени, чтобы решить, что делать дальше.

Монтера посмотрел на нее через плечо и оторвался от того, что привлекло его внимание за окном.

— Без проблем, — с сарказмом проговорил он. — Можем поиграть по правилам, если вы этого хотите.

— В этом кабинете только один запрет, мистер Монтера. Никакого оружия. Пожалуйста, никогда больше не приносите сюда нож. Если ношение оружие не является нарушением условий вашего выхода под залог, то станет, и я не замедлю об этом сообщить кому следует.

Ли сложила руки на столе, в кабинете воцарилась тишина. Ли все еще дрожала всем телом, но начинала думать, что, может, и существует шанс восстановить контроль над ситуацией. Если Ник Монтера сделает так, как попросила она, если он сядет и будет вести себя подобающим образом, она посчитает возможным продолжить собеседование. Если же нет, то вызовет охрану и его вышвырнут отсюда. И Доусону придется подыскивать себе другого эксперта.

— Давайте продолжим, — предложила Ли.

Монтера пошел к ней, остановившись по пути, чтобы что-то подобрать. Ли посмотрела на него настороженно, но с любопытством, когда он остановился перед ее столом.

Он посмотрел на ее записи, потом на нее.

— В какую игру ты играешь? — спросил он.

Ли защитным жестом поднесла руку к горлу.

— О чем вы?

— Это написано в вашем блокноте. — Он указал на желтый блокнот, в котором она делала пометки, когда он пришел.

Она в смятении опустила глаза и увидела вопрос, который не помнила как написала. «В какую игру ты играешь, Монтера?» Она почувствовала, что ее застигли врасплох, и ее реакция последовала незамедлительно, спонтанно. Она поднялась, задыхаясь от холодной ярости.

— Вы собираетесь сесть, мистер Монтера? Или мне прервать беседу?

— Вы уронили вот это. — Он протянул ей автоматический карандаш.

Не веря своим глазам, Ли смотрела на стол. Как она могла его уронить? Она положила его на лист бумаги. Но теперь его на столе не было. Проклятый карандаш находился у него в руке!

— Видимо, да. — Ее пальцы задели его пальцы, когда она выхватила карандаш. — Спасибо.

— Не за что, — отозвался он, не отводя взгляда от карандаша. — У вас руки как лед, доктор. Интересно, почему?

— Негодяй, — прошептала она. — Хватит пытаться запугать меня!

Тогда он мрачно улыбнулся, словно она наконец сказала что-то, чему можно было доверять.

Ли понимала, что сможет обрести почву под ногами, только держась за тот небольшой властный перевес, который ей удалось отстоять. Но он был крупнее ее, настолько крупнее, что жесткое заявление типа «убирайся-с-глаз-долой» только подчеркнуло бы разницу в их весовых категориях. Она ощутила некую смехотворность своего сердитого взгляда, и эта неловкость только усилилась, когда она уловила выражение его лица. Он ни в малейшей степени не испугался разозленной женщины — психотерапевта. Разве что слегка позабавился.

— Я собирался сесть, — сказал он.

— Прошу вас, сделайте это.

Они внимательно посмотрели друг другу в глаза, и Ли ударилась ногой о ножку кресла. Она пыталась попятиться, поняла Ли. Их разделяло меньше фута, но и это расстояние показалось ей слишком маленьким. Ее все еще пронизывал страх, но теперь к нему добавилась злость, и это создавало напряженное, вибрирующее возбуждение, которое, казалось, мешало ей думать.

Она все еще потрясена, должно быть, так.

Чувства Ли предельно обострились. Она даже улавливала оттенки исходящих от него запахов — плотный хлопок его джемпера, хвойный мужской лосьон после бритья. А его глаза… Она только теперь поняла, что они ей напоминают. Они были того невообразимого оттенка голубого, который заставляет подумать о молнии за мгновение до ее вспышки.

— Что такое? — спросил он, изучая ее. — У вас выступила испарина.

Ли снова двинула ногой, но ножка кресла стала непреодолимым барьером. Потребовался бы домкрат, чтобы сдвинуть кресло. Она почувствовала, как металл впивается в лодыжку, причиняя ей сильную боль, но не могла пошевелиться.

Что-то теплое прижалось к ее руке с внутренней стороны запястья. Она не нашла в себе силы поднять взгляд, но поняла, что это он. Он касался ее. Да. Он приложил пальцы к внутренней стороне ее запястья и легонько прижал чувствительный участок.

— У вас бешеный пульс, — сказал Монтера, наклонившись ближе и с любопытством разглядывая ее лицо. В глазах его промелькнула мягкая улыбка. Он посмотрел на ее рот, на влагу на нижней губе, оставленную движением ее розового языка. — Ну как, приятно, да? — спросил он.