Они пришли с войны - Сергей Самаров

И еще в этих происшествиях отчетливо просвечивали «белые пятна». Собрались напасть, избить полицейских битами. Чаще всего такое избиение заканчивается летальным исходом. Но у бандитов было огнестрельное оружие. Почему нельзя было сразу стрелять, не применяя биты, не вступая в драку? Что-то здесь не вязалось. Тем более Колобок грозил даже автоматом. Это, предположим, я один во всей этой заварушке сумел бы с пистолетом противостоять автомату. А ни Взбучкин, ни Радимова этого, на мой опытный взгляд, сделать не смогли бы. Ментовской подготовки для такого рода самозащиты откровенно не хватает. Но, даже если бы они были подготовлены лучше всех ментов, вместе взятых, это еще не говорило бы о том, что они с пистолетами могли бы хорошо себя показать против автомата. А я мог бы. Но не на меня покушались. Я дважды ввязался в эту историю по чистой случайности. Какой-то высший Промысел толкнул меня на это. Особенно во второй раз – здесь уж точно без Промысла не обошлось. Но высшие Промыслы я разгадывать не умею. А вот человеческие замыслы разгадать должен попытаться.

Странным было, что Колобок не стрелял ни во Взбучкина, ни в Радимову. Чуть-чуть, самую малость странным показалось и то, что Радимова не стреляла в Колобка, хотя один выстрел в сторону машины все же был сделан. Но у меня уже сомнение возникло, что пуля в машину угодила. В самую «заварушку» женщина не испугалась, не убежала, но достала пистолет и хладнокровно дослала патрон в патронник. А то даже с офицерами были случаи, когда они забывали затвор автомата передернуть – слышал я про таких. Или передергивали, не опустив предохранитель, что тоже не даст патрон в патронник дослать. Но она не потеряла самообладания. Однако в Колобка стрелять не стала, хотя могла бы и выстрелить, и даже попасть – дистанция была небольшая, даже если учесть, что он за угол машины прятался.

И тут же мне вспомнилось, как Радимова вышла из-за моей спины, когда Колобок еще стоял с пистолетом в руках. То есть она не воспользовалась тем, что есть возможность за мной, посторонним, укрыться, и вышла на открытое место. Почему она так сделала? Была уверена, что Колобок в нее стрелять не будет?

И как она вцепилась в пистолет, когда я думал забрать у нее оружие и сделать выстрел. С одной стороны, как офицер полиции, она поступила правильно. Категорически запрещается передавать табельное оружие в чужие руки, даже в руки сослуживцев его передают только в самом крайнем случае.

Вторая мысль возникла сама собой. Капитан Саня боялась, что я сделаю прицельный выстрел? И удачный выстрел. Выстрел на поражение. Конечно, эта мысль была в значительной степени менее логична и даже слегка абсурдна в сравнении с первой. Тем не менее и она имела право на существование. И сразу появилось развитие. Радимова знала, с кем имеет дело. То есть понимала, что капитан спецназа ГРУ может стрелять точно. И именно это было причиной ее упрямства. Конечно, она не учла, что я мог одним ударом «уронить» ее, забрать пистолет и сделать тот же выстрел на поражение.

Это все варианты. Но варианты следовало рассмотреть все…

* * *

Конечно, меня никогда не учили теории и методологии следственного дела. Но меня обучали теории и методологии разведывательных действий. Помню, в военном училище у меня по этой дисциплине всегда были отличные оценки. А суть всех этих действий сводилась к тому, чтобы собрать и разложить все имеющиеся факты по полочкам и найти между ними логическую связующую цепочку. Там, где цепочка будет рваться, следует искать дополнительные факты. Самое сложное – определить место, где существуют пустоты, и понять, чем их следует заполнить. Чем я и занялся, одновременно продолжая побелку потолка. Но методология разведывательных действий, видимо, существенно отличается от методологии действий следственных. В первой обычно присутствуют две постоянные величины – первая и последняя. А у меня было не просто слишком мало фактов, чтобы всю цепочку от начала до конца выстроить, у меня не было главного – начального и конечного факта. Я просто не имел возможности их узнать, иначе как обратившись за помощью к полицейским. Но, честно говоря, при определенном направлении своих мыслей я отчего-то начал думать, что к этой трубке, за которой бандиты охотились, имеют причастие или капитан Взбучкин, или капитан Радимова. И обращаясь к кому-нибудь из них за помощью, я рискую раскрыться и себя подставить.

Хотя, говоря по большому счету, меня, военного пенсионера-инвалида, меньше всего должно касаться все происходящее. Но то ли желание почувствовать себя не полностью никчемным инвалидом, а еще на что-то годным человеком, то ли простое человеческое любопытство толкало меня в это дело ввязаться. И даже при моих скромных возможностях что-то узнать я все же мог бы. Хотя бы логическим путем. Но, чтобы добраться до какого-то вывода тем самым доступным мне логическим путем, мне необходимы были факты, а фактов у меня не было. Значит, следовало их добыть. А для того чтобы добыть факты, у меня были свои пути, доступные мне, но недоступные полиции. Хотя у них тоже были свои пути, недоступные мне. Тем не менее я свои пути считал более прямыми, следовательно, более короткими и способными быстрее привести к цели.

Во-первых, я сразу решил проверить, что называется, «на вшивость» капитана Радимову, поскольку такая возможность у меня была. Это я сделаю уже утром. И это будет несложно. Меня пригласили в городское управление внутренних дел к одиннадцати часам. Мягко пригласили, не особо настаивая. И даже без повестки. По пути бандиты могут попытаться меня перехватить. Где-то на половине, предположительно, дороги. Но я, в дополнение ко всему, чтобы усложнить проверку, воспользуюсь тем, что капитан Саня дала мне номер своего мобильного телефона. Это может помочь решить отдельно взятый вопрос…

Побелить потолок на три раза я все же успел и даже успел поспать положенные спецназовцу четыре часа. Мне этого вполне хватило, чтобы почувствовать себя бодрым. Встал я, как и планировал, ровно в семь часов. Внутренний будильник у меня всегда работает безукоризненно. Никакие другие будильники не нужны. Этот навык, видимо, не нарушил даже танк, который, как говорил профессор Ослоухин, по моей голове проехал. Если бы он в самом деле проехал, думаю, внутренний будильник начал бы давать какие-то регулярные сбои. И это еще один повод обвинить профессора в умышленном нагнетании обстановки относительно моего ранения. Не верю я товарищу профессору, несмотря на то что он подполковник. Хотя подполковникам я привык за годы службы верить. Дисциплина приучила.

Наскоро позавтракав, я еще раз посмотрел на часы. Была уже половина восьмого. Ментовских распорядков я не знаю и не догадываюсь, в какое время они изволят постель покидать. И все же решился позвонить в это раннее время капитану Сане. Она ответила быстро, словно трубку в руках держала. Обычно так быстро отвечают, когда трубка или в самом деле в руках находится, или когда ее торопливо хватают. А хватают обычно спросонья, когда трубка недалеко от подушки лежит. Судя по времени суток, сработать мог и тот и другой вариант. Но, судя по сонному голосу, действовал только второй.

– Слушаю, капитан Радимова.

– Доброе утро, капитан. – Мой голос излучал приветливость. – Это Страхов. Вы вчера мне время назначили на одиннадцать утра. Но меня только что вот пригласили на десять часов в штаб округа к начальнику разведуправления. Генерал у нас обычно принимает на полчаса позже, чем назначает время. Потому я могу опоздать. Я позвоню вам, как только освобожусь.