Записки риелтора, или Нас всех испортил квартирный вопрос - Татьяна Навальная

Мы обсуждали срок действия договора. Менеджер Ольги, Света, давала мне на поиск покупателей три месяца. Это были отличные условия. Но тут вмешался консультант.

— А что будет, если за три месяца мы не найдем покупателей? — спросил он.

— Вы потеряете аванс, — объяснила менеджер Света.

— Но это большой риск для моих клиентов, — важно сказал советник юстиции. — Не знаю, могут ли они на него пойти.

Саша и Маша согласно кивали головами.

— Каковы гарантии, что они не потеряют свои деньги? — продолжал отрабатывать свой гонорар дедушка.

Менеджер Света вопросительно посмотрела на меня. Я вздохнула и приступила к объяснениям:

— Понимаете, Иван Сергеевич, в недвижимости есть такое понятие — «срок экспозиции объекта». Это срок между выходом объекта в рекламе и внесением за него аванса, то есть нахождением покупателя. Если квартира выставлена по среднерыночной цене, срок для стандартных квартир — а у Саши и Маши, безусловно, стандартные квартиры в спальных районах, — колеблется от одного до полутора месяцев. Этот срок подтверждается сотнями сделок. (В 1997 году это действительно было так. В зависимости от ситуации на рынке время экспозиции может меняться.) Нам дают три месяца. За это время мы успеем найти покупателя минимум два раза.

Советник юстиции слушал меня с непроницаемым лицом. Когда я закончила объяснение, он пожевал губами и спросил:

— Так каковы гарантии, что они не потеряют деньги?

Мы с менеджером Светой переглянулись. Консультант явно не понял ни одного моего слова. Я продолжила объяснения. Повторив то же самое, только еще более простыми словами, я добавила:

— Всегда можно ускорить продажу объекта, слегка снизив цену. У нас есть возможность маневра за счет уменьшения доплаты.

— Так все же, каковы гарантии, что мои клиенты не потеряют деньги? — спросил советник, выслушав мое выступление.

Менеджер Света начинала тихо закипать. Обсуждение условий сделки шло уже около трех часов. Бланк договора был давно заполнен, оставалось только его подписать и внести деньги в кассу. Я начала объяснять снова. Закончив, я услышала этот же вопрос в четвертый раз. Повторяться было бессмысленно. Надо было менять тактику.

— Нет никаких гарантий, Иван Сергеевич, — сказала я. — И не будет. Не существует страховых компаний, страхующих исход сделки. Добро пожаловать на рынок недвижимости! — А потом обратилась к Саше и Маше: — Или вы идете на риск, или остаетесь жить в своих квартирах. Принимайте решение.

Глаза Маши бегали. Сталинку очень хотелось купить. Но рисковать совсем не хотелось. Она не могла принять решение и пыталась оттянуть время.

— Давайте внесем аванс завтра, — предложила она. — Я должна посоветоваться.

— Завтра я у вас аванс не приму, — категорично заявила менеджер Света. — Если вы хотите купить квартиру, вносите деньги сегодня.

— С кем ты собираешься советоваться? — спросила я.

— С Николашей, — пролепетала Маша. Это был абсурд. Все разваливалось на глазах. Менеджер Света была настроена решительно, мы могли остаться без сталинки.

Я встала и начала говорить. Очень громко, четко выговаривая каждое слово. На меня оборачивались проходящие мимо агенты. Что именно я говорила, уже не помню. Да и слова в этой речи никакого значения не имели. Логика была бессильна, изменить ситуацию могли только эмоции. Помню только, что моя речь была полна неподдельной страсти. Когда через десять минут я закончила говорить, Маша взяла ручку и молча подписала договор. Мы открыли сделку.

Через десять дней нашелся покупатель на квартиру в Озерках. На нас вышел конец цепи из трех квартир. Нам дали месяц на решение всех остальных вопросов. Еще через две недели внесли аванс за квартиру Саши. Это тоже была цепь, но уже из пяти объектов. Ольга подобрала варианты встречных покупок для расселения сталинки, и тоже не прямые продажи.

Сделка росла, разбухала, в ней было уже двенадцать объектов. Как грозовая туча, она меняла оттенки, наливалась чернотой, в ней погромыхивали молнии. У продавцов квартир не выдерживали нервы. Звонили агенты, срывающимися от напряжения голосами сообщали об очередных проблемах с документами. Кто-то не мог пройти РОНО, у кого-то зависала приватизация. День нотариата неотвратимо приближался.

Во второй цепи, замыкавшейся на Сашину квартиру, через три дня заканчивался договор с головным покупателем. Он устал ждать и предупредил, что договор продлевать не будет.

Первая ветвь цепи не успевала подготовить документы. Им не хватало двух дней.

Мы с Ольгой обсуждали ситуацию. Нотариат надо было разрывать. Это означало, что Саша должен будет продать свою квартиру, купив половину сталинки, а через два дня квартиру должны продать Маша с Николашей, купив на имя ребенка вторую половину.

Я объяснила ситуацию Саше. Она ему не понравилась. Мне она не нравилась еще больше, но деваться было некуда. Долго и подробно я объясняла Саше, что происходит по сделке и почему мы не можем провести общий нотариат в один день. Он согласился. Выбора у нас не было. День нотариата был назначен. Агенты бегом собирали последние справки, несли копии документов нотариусу на проверку, клиенты отпрашивались с работы, менеджеры меняли свои рабочие графики, вписывая в них сделку.

За день до нотариата, в три часа дня, мне позвонил Саша и сообщил, что он отказывается продавать свою квартиру.

— Почему? — ошеломленно спросила я.

— Ты что, не понимаешь, что я фактически меняю свою трехкомнатную квартиру на две комнаты в коммуналке?

Я понимала. Именно это мы обсуждали с ним несколько дней без перерыва.

— Через два дня ты купишь вторую половину и получишь квартиру целиком.

— А если Татьяна откажется продавать свои две комнаты?

— Саша, Татьяна едет в двухкомнатную квартиру. Она работала несколько лет, чтобы получить деньги на доплату. Квартира ей подобрана. С какой стати ей отказываться?

— А просто так. Вот передумает, и все.

Эмоции били через край. Саша меня не слышал.

— Ты дома? — спросила я.

— Мы все дома, — мрачно ответил Саша.

— Ждите. Я сейчас приеду.

Через полчаса я была в Купчино, где меня ждала вся семья. Мы проговорили четыре часа без перерыва. Когда я вернулась домой, от усталости у меня дрожали руки.

На следующий день прошел первый нотариат, через два дня — второй. Мы купили сталинку. Все сделки были зарегистрированы в ГБР,[1]клиенты переехали в новые квартиры, прописались на новой жилплощади. Я закрыла свою вторую сделку. Была середина сентября.

Семь лет я не была в отпуске. Каждый день от переутомления болела голова. Я была простужена, непрекращающийся кашель мешал спать. В Петербурге шли дожди. Надвигалась бесконечная зима. Получив комиссионные, я купила горящую путевку и улетела в Тунис.