Кремль 2222. Охотный ряд - Владислав Выставной

Сегодня День Отбраковки.

Соскочив с койки, Крэйг буквально внырнул в форму, отработанными движениями зашнуровал ботинки. Пожалуй, в курсантский норматив уложился. Но сегодня не будут проверять нормативы, силу, ловкость, навыки стрельбы и рукопашного боя. Сегодня будет одна‑единственная проверка. Всего лишь один тест.

Главный тест в его жизни. Отбраковка.

Никаких усилий – они все сделают сами. Останется только ждать.

– Простая формальность, – глядя в маленькое мутное зеркало на стене, сам себе сказал Крэйг. – И я войду в Ряды. Я – боевой термит. Настоящий боевой термит.

Слово ласкало слух, манило и дразнило его. Даже предстоящий тест не мог сбить хорошее настроение. Была лишь смутная тревога – но она не стоила того, чтобы обращать на нее внимание.

Вероятность положительного результата теста крайне мала. Именно потому финальный тест – всего лишь формальность, вроде инициации подростков в древних племенах. Полезная мутация выявляется еще в младенчестве – тогда и проходит предварительная Отбраковка. Отбракованные младенцы не жалуются – они еще не способны осознать ужас павшего на них выбора судьбы. На это можно посмотреть и с другой стороны: отбракованные обретают новую жизнь – жизнь боевых машин. Да и не было еще ни одной боевой машины, которая жаловалась бы на свою жизнь – мутаботы не знают другой судьбы, кроме той, что выпала на их долю.

– Сквад, подъем!

Это сержант. Иногда кажется, что он вообще не спит. И только делает вид, будто не знает, куда шастают ночью его подопечные.

Не успело умолкнуть эхо, как с грохотом посыпались с коек остальные курсанты.

– Сдохнуть можно, Крэйг! – хохотнул за спиной Гонза. – Ты опять проснулся раньше команды!

– На тридцать секунд раньше, – уточнил Крэйг, тщательно приглаживая коротко стриженные волосы. – Все в пределах устава.

Через минуту, отведенную на приведение себя в порядок, и минуту на сборы сквад в полном составе уже бежал трусцой вслед за сержантом по узкому туннелю. От школы до уровня Академии, где пройдет церемония, футов восемьсот, но до сих пор ни одному курсанту так и не довелось преодолеть это расстояние – переход на новый уровень закрыт для них до самой Отбраковки.

Жесткие, отдающие металлом окрики сержанта подчеркивают серьезность момента:

– Тверже шаг! Ровнее! В ногу!

В другой раз к командам прибавился бы прицеп из отборных армейских ругательств. Но даже мрачный, как сама тьма, Джаскин понимает, что такое финальный тест для ее подчиненных. Он ведь им как отец родной: от него достается исключительно за дело, да еще на добавку – чтобы помнили долг и Приказ чтили. Да что там говорить – этот старый негритос для них и есть единственный и незаменимый отец семейства.

Потому как термитам, искусственно выращенным в Инкубаторе, не положено знать своих настоящих родителей. Лишь «окончательная отбраковка» живет семьями на своем тошнотворном Дне – жуткими, уродскими семьями, плодя уродов и не имея шансов влиться в общество Термитника, пусть даже став мутаботом. Полнейший генетических мусор, годный лишь для грязной, неквалифицированной работы.

Крэйг помотал головой, сплюнул: чего это сейчас полезли в голову такие неуместные мысли? Видать, и впрямь перенервничал. Главное – не опозориться на плацу перед Отбраковкой.

Самый главный момент в жизни, важнее лишь присяга – но присягу зачитывают хором перед Капелланом. А тут ты один на один…

– Шагом! – рявкнул сержант.

Все перешли на шаг – ловко, одномоментно, будто строй состоял из роботов.

– Дежурный, ритм!

Дежурный набрал полную грудь воздуха и во всю глотку заорал строевую кричалку. Строй рявкнул в ответ. Так, под ритмичные выкрики, и вошли в боковой портал Академии.

Туннель здесь устремлялся под наклоном вверх, образовывая под ногами ступени. Они покидали уровень Питомника, это пространство неопределенности между Инкубатором и верхними уровнями. От осознания этого сердца начинали биться сильнее.

Строевым шагом они входили в собственное будущее.

Их встретили вооруженные караульные, скалящиеся во все зубы из‑под касок. Курсанты таращились на караульных, на оружие в их руках, только теперь понимая: все серьезно. Пересекая охраняемый периметр, они входили в другую жизнь, переходя на уровень выше по жизненной лестнице, оставляя за спиной курсантскую вольницу и где‑то под ногами – удушливую безнадегу чумазых. Этим бедолагам никогда не подняться выше. Их удел – служить высшим уровням.

Плац под бетонным сводом мог вместить несколько сквадов. Оно и неудивительно – он был рассчитан на более крупные подразделения – те, что выходили полностью готовыми к бою после обучения в стенах Академии. Сейчас посреди плаца стоял лишь их компактный строй в две шеренги.

– На Отбраковку отправляемся отделениями, – прохаживаясь перед строем, говорил сержант. – Держимся строго по уставу. Замечу расхлябанность, вялость, неуважение к Приказу – отбракую собственноручно.

Последнее было шуткой, хоть и топорно‑сержантской. Но сквад вежливо хохотнул. Все‑таки настал момент расставания с наставником, кулаками и затрещинами сделавшего из бесформенного инкубаторского теста приличные заготовки для будущих бойцов. Сентиментальность у курсантов не приветствовалась, но трудно сдержать скупую мужскую слезу.

Секунду спустя, однако, всю сентиментальность как ветром сдуло. Они стояли, вытянувшись, вперев стеклянные взгляды в высокие своды. Сейчас в них ничего не осталось от той бешеной банды, готовой рвать врага руками и лакать его кровь, как голодные крысеныши. Все низменное само собой стекло по крутым ступеням на грязное Дно Термитника. Весь накопленный опыт, все знания должны теперь перейти в новое качество. Еще немного – и они станут полноправными боевыми термитами.

– Смирно! – рыкнул сержант.

Всех как током ударило. Вытянулись ещё сильнее, чуть не дугой выгнулись, лишь боковым зрением ловя неторопливо приближавшийся силуэт.

– Вольно, крысята, – проворковал низкий, с хрипотцой женский голос.

Никто не позволил себе расслабиться, лишь взгляды устремились в сторону подошедшего. Точнее, подошедшей.

Крэйг никогда ещё не видел старших офицеров. Ведь все они – женщины. Женщинам нечего делать на низких уровнях, если они не самки отбракованных – но ведь никто не станет всерьёз называть их женщинами.

Эта дама была в звании майора – огромная честь для полудиких сопляков, даже не успевших вычистить из зубов остатки плоти сожранных товарищей. Как поговаривал сержант, все они – всего лишь низкопробный товар, доставленный им на осмотр покупателю. Покупатель – эта самая майорша. Но ей не нужен не проверенный второсортный товар. Таким они останутся, пока не пройдут Отбраковку.

– Так‑так, ребятишки, – прохаживаясь перед строем, произнесла дама. Фигура у неё была ладная, лицо… Да кто там смотрит на лицо, впервые так близко увидев женщину?!