Владыка Ивери - Вадим Еловенко

Наконец Личность позвала меня в рубку, и я вернулся в кресло. Начинался маневр ухода с орбиты. Не пользуясь «визорами», я включил экраны кормового обзора и наблюдал, как Земля, чуть повернувшись, стала медленно удаляться. Она все больше сжималась и наконец превратилась в точку, а позже и вовсе исчезла.

– Угол? – затребовал я у Личности.

– Сорок пять к эклиптике.

– Объектов?

– Крупных – тридцать два искусственных и пятнадцать природных. Мелких – две тысячи триста сорок два искусственных и природных.

– Курс рассчитал?

– Да, все о’кей, – непринужденно ответил симулятор Личности.

– Молодец, – похвалил я его.

– Спасибо, – услышал я ответ без эмоций.

Осмотрев еще раз параметры на мониторе штурмана, я попросил:

– Включи таймер.

– На обратный? – уточнил компьютер.

– Ага, – сказал я.

На мониторе курса запрыгали цифры. Семь месяцев четыре дня восемь часов двенадцать минут и сколько-то там секунд и долей секунд до Ветров Альмы. Усмехнувшись, я выбрался из кресла и по привычке попросил, чтобы меня, если что случится, звали, а не уведомляли, только когда я специально спрошу.

Я оглядел еще раз рубку и пошел в кают-компанию. В ней я включил дублирующие системы контроля и расслабленно сел на диване. Надо было приступать к планированию. Для меня легче рассчитать курс корабля до цели со всеми возможными отклонениями и маневрами, чем распределить человеческое время на борту своего корабля. Вытащив из паза в столе стило, я, выпрямившись, сел расписывать на пластиковом листе, чем и когда буду заниматься. Я так каждый раз делаю после взлета. Хотя нормальные пилоты по определенным причинам обычно это делают до него.

Итак, расписание дня… о’кей. Дежурные обязанности – это стандартно. Теперь надо было в графике заполнить лакуны относительно разных дней недели. К примеру, по понедельникам время до обеда у меня занято всегда навигацией и анализами вакуума. И хотя все эти анализы можно найти в справочнике, я все равно это делаю. Как и спектральный анализ света звезд, мимо которых мне приходится пролетать в обычном режиме или у которых заряжаться. А вот во вторник мне это время приходится забивать чтением книг или просмотром передач, которые Личность вытягивает из вакуума вдоль трассы. В среду и четверг – физические тренажеры. В пятницу – просмотр фильмов, что я оптом скупил в порту на весь полет. В субботу – генеральная уборка всех помещений. После обеда по понедельникам у меня техосмотр. Во вторник – другое. В среду – третье. В четверг и пятницу – еще что-то. И так надо жить, чтобы не свихнуться. Чтобы ты был постоянно занят. Иначе начинается сначала депрессия и жалость к себе, что многого ты не успел, а многое тебе и не успеть. Что твои сверстники уже капитаны ВКС, а ты практически бездомный бродяга. Нельзя же назвать домом место, в котором ты бываешь раз в несколько лет, и то на пару-тройку месяцев.

Я не знаю, что меня тянет в космос. Все, если так можно сказать, из него бегут. Он чужд человеку. Все так или иначе оседают на планетах. Даже у меня была такая идея – остаться на Омелле. Смешно то, что до этого я так думал про Ягоду. Райский уголок дворянства. Но проходило время, когда я делал интересную работу для Королевского географического общества. Заканчивал ее и улетал. Улетал без жалости, потому что впереди меня ждала Земля.

Но, прилетая на Землю, я находил отцовское отчуждение. Насмешки или грубость брата. Сочувствующий взгляд мамы. И конечно, совсем меня забывших друзей и знакомых, которые настолько стали частью системы мира, что другое их и не интересовало. Точнее, интересовало, но только как повод обсудить, посидеть, выпить виски или водки. А в мою роль входила почетная обязанность рассказчика. А я плохой рассказчик. Да и рассказывать никогда не знаю что. Вот в прошлый раз рассказал Джону и его жене про фактически рабский труд на Омелле, с которой, чтобы улететь, в жизни не заработать денег, так они сначала мне не поверили, а потом стали горячо утверждать, что так и надо. Что там одни преступники и аборигены нелюди, которым место в кандалах, как на Прометее. С пеной у рта доказывали сами себе, что наш строй самый правильный.

Зато они с придыханием слушали о моей встрече с одиноким Орпенном. Их поразили и размеры его, и его поведение. Они с вытаращенными от удивления глазами слушали про то, как гигант, сменив траекторию полета, трое суток следовал рядом в полном молчании. И только когда я затормозил, уже почти вывалившись в реальный космос, развернул корабль и пошел на сближение выяснять, что от меня хочет враг человечества, тот ушел. Мгновенно растворив в «сером» космосе свои титанические размеры. Что ему надо было от меня, я не знаю. Но холодный пот был моим постоянным спутником те три дня. «Сбруя» чуть не охрипла, вереща и предупреждая о стрессе и недосыпе.

Джон и его жена воротили нос от моих рассказов о расстрелянных или повешенных мятежниках на Георге Шестом. Зато с маслянистым блеском в глазах слушали про экзотические наслаждения, что в ходу у благородных жителей Ягоды. И хотя они относились к древнему роду Шаттеров, не думаю, что им когда-то удастся побывать на Ягоде или тем более купить там поместье. Они обеднели настолько, что Джону и его жене приходилось работать. Он был старшим клерком в Королевском банке, а она заведующей Лондонским филиалом Синдиката высоких технологий. Высокая и доходная должность. Но… в свет с таким прошлым уже не пустят. И Ягода не примет их. Даже мой бродячий образ жизни укладывался в стереотип поведения высшего света, но не работа на кого-то. И это учитывая то, что, по сути, я нищий, а они-то свое благосостояние значительно поправили.

Ну, о чем это я… Вечно меня заносит в сторону благосостояния. Но это понять можно. Вот стал бы я политиком или сделал бы карьеру в ВКС – и в ус бы не дул. А так – мотаюсь по обитаемому космосу и не знаю, что ищу. Хотя, тут я обычно усмехаюсь, я давно мог бы стать богаче своего папочки. В одной системе, название которой я боюсь произносить вслух даже перед Личностью, только по одному мне ведомой орбите болтается и мой горшок с золотом. Это булыжник… начиненный таким богатством, что, когда я его нашел, я даже не поверил. Я мог бы на эти деньги купить не просто поместье на Ягоде, но и приличный островок в тихом океане. И стать Владетельным… О чем речь, если только маленький осколок от того булыжника, притащенный мною на Землю, окупил все расходы на лет пять вперед по обслуживанию и полетам моей коробки? Стоит ли говорить, что я стер из Личности и из памяти корабля все сведения о нем? Буду рядом – еще захвачу кусочек.

А вообще, наверное, я знаю, что меня тянет в космос. Только не смейтесь. Надежда. Надежда найти то, чего еще никто не видел. Может, даже найти новый разум. Когда-нибудь. Ведь по дороге я частенько проверял планетарные системы. Что я ждал от спектроскопа? От всей этой аппаратуры, что прочесывала выбранную мною планету? Ну, уж точно не шума и не отрицательных результатов. Нет, не подумайте, найти разум не для того, чтобы как законопослушный гражданин передать данные об очередной «жизни» в разведку ВКС Земли. А чтобы самому заниматься ее изучением. Как в свое время Вернов, найдя Иверь, не отдал ее сразу Земле, так и я не думал, что передавать планету родному сообществу является здравой идеей. Я понимаю, что нужны ресурсы, я даже понимаю, что расширение сферы земного космоса – залог процветания человечества. Но разумные существа-то зачем Земле? У меня любопытство. А что у тех, кто приходит и оккупирует населенные планеты? Желание не дать вырасти конкуренту? Или желание все развитие держать на контроле? Найдя такую планету, я бы десять раз подумал, прежде чем передавать сведения о ней. Даже несмотря на значительную награду.