Гадкие, лживые фейри - Сабрина Блэкберри

другой — протезированные уши. Заострённые. Они оба были одеты так, словно сейчас был разгар лета, а не декабрь.

Я покачала головой и пошла дальше. Нет. Не собираюсь сегодня подвергать это сомнению. Должно быть, поблизости проходит конференция по косплею или что-то в этом роде.

Было просто странно продолжать видеть костюмы, исследуя Дюбуа.

Что было более тревожным, так это то, как я начинала привыкать видеть эти вещи, и это беспокоило меня. Я засунула руки в рукава свитера, пока благополучно не добралась до двери в кафе. Маленький колокольчик над головой возвестил о моём прибытии.

— Привет, — обратилась Мелани из-за прилавка. — Чёрный или зелёный?

— Зелёный, пожалуйста.

Я подошла к кабинке в дальнем углу. Я поставила на стол ноутбук и открыла дневник на том месте, где остановилась. Я быстро вошла в ритм и не замечала Мелани, пока она со звоном не поставила передо мной кружку.

— Большой проект? — она спросила. — Подожди, ты же уже окончила университет. Ты собираешься вернуться ко второму раунду?

— Уф, нет. Я не могу себе этого позволить, мои сбережения и так на исходе. Нет, я работаю над кое-каким исследованием о художнике. В основном для развлечения, хотя владелец L'Atelier Rouge может использовать его для улучшения экспозиции. Ты слышала об этом?

— Нет, — Мелани наклонилась достаточно, чтобы хорошенько рассмотреть страницу, над которой я работала. — Но это звучит круто. Это эльф?

На эскизе была длинноухая красавица, отдыхающая на ветке дерева.

— У Дюбуа были галлюцинации. Он видел фейри и тому подобное, и они вошли во многие его картины. Дневник довольно красноречив.

— Дай мне знать, когда ты всё закончишь, я бы с удовольствием на это взглянула. Супы дня — томатный суп и похлебка из моллюсков — могу я тебе что-нибудь предложить?

— Томатный и поджаренный сыр, пожалуйста.

— Конечно.

Мелани ушла, а я вернулась к медленной работе по расшифровке почерка Марселя. Я только начала печатать, как вдруг Хизер скользнула в кабинку напротив меня. Она громко вздохнула. Она была всё ещё одета в свою кожаную куртку, к тому же была в солнцезащитных очках.

— Привет, — сказала я. — Напряжённый день?

— Ты понятия не имеешь, — сказала она. — Я слышала, вы говорили о Марселе Дюбуа, что это за проект?

Я передала дневник Хизер, а затем придвинула свой чай поближе, добавила сахар и молоко.

— Ты знаешь о Марселе Дюбуа?

— Отчасти, — Хизер наклонила голову, изучая дневник. — Могу я пролистать его?

— Конечно, эта визитная карточка — моя закладка, так что не потеряй её.

Хизер перевернула страницу.

— Ты встречалась с владельцем галереи?

Я сделала большой глоток чая, и только потом ответила:

— Да.

— И он тебе что-нибудь рассказал? Какие-нибудь интересные или дикие истории?

— Нет, мы просто говорили, в основном о Дюбуа.

Хизер остановилась на странице с большим наброском, более подробным, чем многие другие в книге, — что о чём-то говорило, поскольку Дюбуа был педантичен. Я наклонилась вперёд, решив рассмотреть поближе, но Хизер закрыла дневник и вернула его мне.

Хизер забарабанила пальцами по столу.

— Тея…

Затем к нам подошла Мелани и поставила передо мной тарелку с дымящимся супом и бутербродом с жареным сыром.

— Что-нибудь ещё, солнышко?

— Нет, спасибо.

Мелани просияла и отвернулась, чтобы помочь другому клиенту.

Мелани ушла, а Хизер нервно провела пальцами по волосам и повернулась ко мне. Я никогда раньше не видел её такой встревоженной.

— Ты должна знать больше о фейри, если хочешь понять, как работал разум Марселя. Ты должна получить ответы от Девина.

Поражённая, я выпрямилась на своём месте.

— Ты знаешь Девина?

— Да, и ты должна выслушать его, прежде чем погрузишься в это слишком глубоко, — лицо Хизер изменилось, даже под её тёмными очками. — Пожалуйста, Тея. Обещай мне, что поговоришь с ним.

— Я так и сделаю, — сказала я, выбитая из колеи.

— Хорошо, — Хизер кивнула, затем выскользнула из кабинки и отошла за прилавок.

Я опустила глаза и пролистала дневник в поисках подробного наброска, на который Хизер наткнулась раньше. Когда он сразу не обнаружился, я вернулась на страницу, над которой работала. Рано или поздно я всё равно доберусь до него. Откусив большой кусок жареного сыра, я вернулась к словам Дюбуа:

Фейри, будь они в хорошем настроении или, напротив, с сомнительным характером, кажется, чувствуют себя комфортно, смешиваясь с человеческим населением города. Если кто-то не будет остерегаться своего окружения, то, боюсь, легко поддастся прихотям фейри.

ГЛАВА 8

ТЕЯ

Я скользнула в знакомое деревянное кресло, свалила охапку книг и открыла ежедневник. Вчера в кафе Хизер я перепечатала большую часть дневника, но сегодня мне захотелось поучиться. Слава богу, моя школа позволяет выпускникам продолжать пользоваться некоторыми библиотечными помещениями. Если я не могла позволить себе аренду, то уж точно не могла позволить себе все книги о фейри, которые хотела бы иметь. И то, что меня окружали заставленные деревянные полки и заляпанные учебные столы, было странным утешением.

Схватив телефон, я отправила Кэндис сообщение, так как она всё ещё не ответила на моё последнее сообщение. Не было ничего необычного в том, чтобы пропустить несколько дней переписки, когда кто-то из нас был занят, но я хотела вернуть ей одежду и наверстать упущенное.

«Напряженная неделя?»

Она не ответила, но я и не ожидала, что она ответит, была середина будничного дня. Может быть, моё сообщение напомнит ей, что она не ответила на последнее. Бросив телефон в сумку, я переключила своё внимание на предстоящие задачи. Беспокойство не поможет; я всегда могла поговорить с ней позже, если она была занята. Кроме того, передо мной стояла задача, и это тоже было своего рода утешением.

Просматривая свой ежедневник на неделю вперёд, я вычеркнула сегодняшнее напоминание о визите к офтальмологу. Они не смогли найти у меня никаких отклонений и порекомендовали терапевта вместо окулиста. Раздраженно я переключилась на раздел заметок и начала вычеркивать книги, которые нашла из списка, составленного накануне вечером, затем принялась за чтение.

Фейри, как оказалось, были чарующими. Как только я начала читать, я уже не могла остановиться. Или, может быть, это был исследователь во мне — мне было трудно излагать материал по новой теме, пока я не получила хотя бы представление о более широких концепциях. И чем больше я погружалась в мифологию фейри — или фей, как Дюбуа называл существ на своих картинах, — тем больше связей я находила в работах художника.

У Дюбуа были веские причины бояться их. Фейри были опасны.

Не так, как в мультфильмах и книжках-раскрасках, которые я видела в детстве. Они не были