Беглянка - Лайза Лутц

Профессор мчался на той же сверхскорости.

– Вы можете остановиться?

Удары сердца как будто пробивали дыры в груди. Мне чудилось, что я умру на месте, если не выйду из машины. Я почти хотела, чтобы Финансист пустил в меня пулю.

Теперь мы летели через какой-то парк. Профессор выжимал из машины, наверное, километров сто тридцать в час при допустимых шестидесяти. Когда я посмотрела в сторону водителя, за рулем сидел уже не Профессор. Это был он. И я могла думать только о том, что бешеной гонке надо положить конец. Прежде чем мысль успела созреть, я резко вытянула ногу и ударила Профессора в голову. Потом дернула ручной тормоз и еще раз пнула Профессора. Машина слетела с дороги в лес. Финансист выстрелил не целясь, пуля пробила крышу. Машина перевернулась в воздухе и приземлилась на колеса, встав боком вдоль насыпи.

Профессор потерял сознание и сидел, привалившись к окну. Он выглядел умиротворенным, словно решил немного подремать.

– Хватай его пистолет! – крикнула Блю.

Я протянула руку и в темноте нашарила пистолет Профессора. Блю на заднем сиденье боролась с Финансистом.

– Стреляй в него! – велела она.

Однако я не подчинилась. Просто замерла, глядя, как Блю пытается обезоружить Финансиста. Он спустил курок, и пуля прошла через лобовое стекло, превратив окно в белую паутину.

– Стреляй же! – повторила Блю.

Сначала спусковой крючок не поддавался, но потом я вспомнила, чему учил меня дядя Фрэнка, Том. Я сняла пистолет с предохранителя и выстрелила Финансисту в ногу.

Пока он вопил от боли, Блю выхватила у него пистолет и прострелила ему голову и сердце. Затем отправила две пули в спинку водительского кресла. После второго выстрела Профессор всхлипнул.

Этого я не планировала. Мне хотелось просто куда-нибудь уйти. Неизвестно, намеревались ли похитители нас убивать; я-то их точно убивать не планировала. Их смерть была временным решением проблемы, но я чувствовала, что начинаю падать в яму, из которой могу никогда не выбраться.

– Ты здесь? – спросила Блю.

– Да, – ответила я.

Блю включила свет в салоне и осмотрела Финансиста. На ее лице застыло холодное, жестокое выражение. Она проверила у Финансиста пульс, хотя выглядел он мертвее некуда. Затем потянулась к переднему сиденью и проверила пульс у Профессора.

– Мертвы, – подытожила Блю.

Еще мгновение она сверлила меня взглядом, сжимая в руке пистолет: похоже, принимала трудное решение. Я могла поклясться, что от него зависело, умру я или буду жить. Сама я размышляла о том, хватит ли мне смелости использовать свой пистолет. По спине стекал холодный пот. Пока я соображала, как далеко могу зайти ради выживания, Блю щелкнула предохранителем, вытерла рукавом пистолет и швырнула его на колени Финансисту. Я наконец сделала глубокий вдох.

Блю стянула с себя клетчатую рубашку, оставшись в майке, и стала вытирать ручку на дверце. Чтобы выйти из машины, ей пришлось хорошенько надавить на дверцу плечом, так как мы стояли на склоне насыпи. Она открыла переднюю дверцу и бросила мне свою рубашку.

– Вытри все, к чему ты прикасалась. И верни пистолет на место.

Как по мне, Блю была слишком здравомыслящей, но она хотя бы знала, что делать.

Я последовала примеру Блю: стерла свои отпечатки и сунула пистолет Профессору в карман пальто. Я не помнила, чего именно касалась руками, поэтому вытерла все поверхности, до которых могла дотянуться. Вдалеке послышался гул автомобиля.

– Выключи фары, – велела Блю.

Я нашарила выключатель. Машина проехала по дороге над нами как раз в тот момент, когда фары погасли.

– Надо уходить отсюда, – сказала я.

– В первую очередь надо не торопиться. Один отпечаток пальца – и полиция свяжет преступление с тобой. Если ты, конечно, уже где-то засветилась.

Последние слова Блю произнесла с нажимом. Не то чтобы я где-то засветилась, однако у полиции почти наверняка были мои отпечатки.

Я вытерла переднее сиденье так тщательно, как только могла. Затем мы по насыпи поднялись к дороге. Уходить можно было в любую сторону. В кромешной тьме машину с дороги было не разглядеть.

– Что теперь? – спросила я.

– Идем, – ответила Блю. – Я живу недалеко отсюда.

Возможно, не стоило доверяться человеку вроде Блю, но в тот момент я не видела другого выхода. Мы шли больше часа, пока Блю не остановилась на неосвещенной улице. В конце длинной подъездной дорожки, вдоль которой росли неухоженные кусты, стоял особняк в стиле Тюдоров. Выглядел он так, словно в нем водились привидения.

– Ты живешь здесь? – удивилась я. Особняк вряд ли по карману обычному бармену.

– Дом принадлежит одной старушке. А я живу на заднем дворе.

В доме светилось единственное окно, в спальне наверху. Мы прошли по дорожке из камня к гостевому домику позади бассейна в форме почки. Домик для гостей особняку совсем не соответствовал. Его будто наскоро построили в последний момент. Блю отперла входную дверь.

Внутри дом был обставлен очень просто, напоминая гостиничный номер. В спальне стояли большая кровать и комод, в маленькой гостиной – диван, журнальный столик и телевизор. Никаких личных вещей, которые вдохнули бы жизнь в это пространство, я не нашла. Аскетичность жилища Блю меня насторожила. Не знаю, что я ожидала увидеть. Может, картину на стене, или семейное фото, или какую-то безделушку, напоминающую о том, что моя напарница по двойному убийству принадлежала реальному миру…

Блю взяла на кухне бутылку и налила нам по стаканчику бурбона. Когда жидкость обожгла мое горло, я наконец очнулась. Блю выпила залпом, потом себе налила еще одну порцию и на этот раз потягивала виски не торопясь.

Она дала мне пару минут, прежде чем задать вопрос.

– Кажется, ты нажила себе врагов?

– Видимо, так.

– Я только что ради тебя двоих человек убила, так что потрудись объяснить.

Раньше мне не приходилось рассказывать о случившемся. Пока не набрала его номер и не попросила новую себя, я девять лет не произносила имени Роланда Оливера, даже чтобы его проклясть. Однако других перспектив я не видела, и, поскольку на спусковой крючок нажимала Блю, мы теперь повязаны. Только благодаря ей я осталась в живых. Последние десять лет я не доверяла никому. Возможно, время пришло. Я решилась, будто мысленно подбросив монетку, и рассказала Блю все. Рассказала то, что никогда не говорила ни Фрэнку, ни Кэрол, ни доктору Майку. До встречи с Блю я могла бы стать олимпийской чемпионкой по хранению секретов. И так старательно стирала из памяти прошлое, что теперь моя история казалась выдумкой даже мне самой.

Когда я закончила, режущая боль в спине, в моем невидимом глазу шраме, словно утихла. Я