Кафка на пляже - Харуки Мураками

Железная дорога тянулась вдоль побережья, потом стала забирать в сторону от моря. Побежали поля с высокой, густо росшей кукурузой, виноградники, посаженные на склонах мандариновые сады. В прудах, откуда брали воду, отражалось утреннее солнце. От растекшейся по равнине причудливыми изгибами реки веяло прохладой, невозделанные участки заросли изумрудной летней травой. У путей стояла собака и провожала электричку глазами. На сердце снова сделалось тепло и спокойно. «Все в порядке!» – утешил я себя, сделав глубокий вдох. Только вперед! Ничего другого не остается.

Сойдя на нужной станции, я зашагал на север по улочке, застроенной старыми домами. Как мне и объяснили. По обе стороны тянулись заборы и ограды. Такого обилия и разнообразия конструкций мне еще видеть не доводилось. Из черной плитки, из белого кирпича, сложенные из гранитных валунов, каменные, с устроенной сверху живой изгородью. Тихая улочка, безлюдная. Машин тоже почти не видно. В воздухе едва уловимо пахло морем. Наверное, берег близко. Я прислушался, но шума волн не разобрал. Где-то шла стройка и едва слышно пчелой жужжал электромотор. По пути я ориентировался по маленьким указателям со стрелками, так что заблудиться было невозможно.

Перед внушительными воротами библиотеки росли две аккуратные сливы. Миновав ворота, я пошел по извилистой дорожке, посыпанной гравием. За деревьями в саду тщательно ухаживали – на земле ни одного опавшего листочка. Сосны и магнолии, желтые розы, азалии. Между растениями я заметил несколько больших старинных каменных фонарей. Еще там был маленький пруд. А вот и парадный вход. Устроили его с большим изяществом. Я остановился перед открытой дверью, не решаясь войти. Эта библиотека – совсем не то, что я видел до сих пор. Но если уж специально сюда приехал, придется зайти. Войдя, я сразу уперся в конторку, за которой сидел парень, который тут же предложил мне сдать на хранение вещи. Я скинул с плеч рюкзак, снял солнечные очки и кепку.

– В первый раз у нас? – спокойно и негромко поинтересовался юноша. Голос у него был довольно высокий, но мягкий, без резких ноток.

Разволновавшись, я не смог выдавить из себя ни слова, поэтому в ответ только кивнул. Его вопрос застал меня врасплох.

Зажав в пальцах длинный, остро заточенный карандаш – желтый, с ластиком на конце, – парень с любопытством посмотрел на меня. Невысокий, с правильными чертами лица – не просто симпатичный, а, я бы даже сказал, красивый. Белая хлопчатобумажная рубашка с длинными рукавами, оливковые брюки – и ни единой складочки или морщинки. У парня были длинные волосы, и стоило ему опустить голову, как они падали на лоб. Время от времени юноша, будто вспоминая, поправлял их рукой. Рукава рубашки закатаны по локоть, тонкие белые запястья. Очки в изящной оправе ему очень шли. На груди висела маленькая пластиковая табличка, на которой было написано: «Осима». Он не был похож ни на одного из библиотекарей, которых я встречал раньше.

– Вход у нас свободный. Выбираешь нужную книгу и идешь в читальный зал. Но есть особо ценные издания – к ним прикреплены красные ярлыки. На них нужно заполнять карточки. Вот здесь, справа, в зале, каталожная картотека и компьютер для справок. Ищи что хочешь – доступ свободный. На дом книги не выдаются. Газет и журналов у нас нет. Фотографировать нельзя. Копии снимать тоже. Перекусить можно в саду на скамейке. Работаем до пяти. – Парень положил карандаш на стол и добавил: – Школьник?

Я сделал глубокий вдох и сказал:

– Да.

– Наша библиотека не совсем обычная, – принялся объяснять парень. – Здесь собраны в основном специальные издания. Главным образом, старые книги поэтов, которые сочиняли танка и хайку, и все такое в этом роде. Есть, конечно, и книги для массового читателя, но большинство людей, что сюда специально на электричке приезжают, – литературоведы. Любители Стивена Кинга сюда не ходят. Молодежь, вроде тебя, у нас редко бывает. Разве что аспиранты. Может, ты поэзию изучаешь?

– Нет, – признался я.

– Я так и подумал.

– Значит, мне тоже можно? – робко спросил я, стараясь, чтобы голос не подвел и не пустил петуха.

– Естественно, – улыбнулся он и, сплетя пальцы, положил руки на стол. – Это же библиотека. Здесь всем рады. Хочется человеку почитать – пожалуйста. А меня, хотя об этом лучше громко не говорить, все эти танка и хайку не очень-то интересуют.

– Дом просто замечательный, – сказал я.

Парень кивнул:

– Семейство Комура еще во времена Эдо[10] начало заниматься изготовлением сакэ. Большое дело у них было. Отец Комуры – того, что устроил библиотеку, – прославился на всю страну как библиофил. Хобби у него такое было. А его отец сам был поэтом, сочинял танка. Поэтому многие писатели, приезжая на Сикоку, наведывались сюда. Вакаяма Бокусуй, Исикава Такубоку, Сига Наоя…[72] Некоторые подолгу здесь задерживались. Нравилось, наверное. Семья жила старыми традициями и денег на искусство и литературу не жалела. Обычно в таких семьях в каком-нибудь поколении попадается тип, который спускает все состояние, но с Комура, к счастью, такого не случилось. Увлечения увлечениями, но и о делах забывать не надо.

– Богачи, наверное… – заметил я.

– Еще какие! – проговорил парень и чуть скривил губы. – Ну, сейчас, может, не такие богатые, как до войны, но денег у них достаточно. Иначе не содержали бы такую превосходную библиотеку. Конечно, фонд создали, чтобы налог за наследство меньше платить, но это уже другой разговор. Если интересно, сегодня в два часа будет короткая экскурсия по дому. Присоединяйся. Экскурсии раз в неделю, по вторникам. Сегодня как раз вторник. На втором этаже редкая коллекция живописи и каллиграфии. Дом и в архитектурном смысле очень интересный. Так что посмотреть не вредно.

– Спасибо, – сказал я.

Он улыбнулся: мол, не за что. Опять взял карандаш и постучал им по столу. Тем концом, где ластик. Тихонько так, словно хотел меня подбодрить.

– А экскурсоводом вы будете?

На лице Осимы снова мелькнула улыбка:

– Я здесь всего-навсего помощник. А отвечает за все Саэки-сан. Она моя начальница. Дальняя родственница господина Комуры. Саэки-сан и проводит экскурсии. Прекрасный человек. Она тебе непременно понравится.

Я вошел в просторный зал с высоким потолком и стал бродить вдоль полок в поисках чего-нибудь интересного. Потолок поддерживали превосходные балки из толстых бревен. В окна вливались потоки солнечного света. Такое солнце бывает только в начале лета. Рамы были распахнуты наружу, и я слышал, как в саду поют птицы. На ближних полках, как и говорил Осима, стояла поэзия. Сборники, критика, биографии поэтов. Много книг по краеведению.