Звонкое эхо любви - Беверли Бартон

Только вряд ли она удовольствуется отношениями, если в них не будет любви.

– Ты сказал Молли, что уезжаешь со своей бывшей женой?

– Да, конечно. Вчера позвонил ей и объяснил ситуацию. Она очень понимающий человек. Молли такая добрая и…

– Ты ее любишь? – О господи, для чего она задает этот вопрос?

Молчание.

– Ладно, не отвечай, это не мое дело. Прости, что спросила.

Последовало долгое молчание. Потом Трент поинтересовался:

– А ты любишь Люка?

– А-а-а… да, люблю. – По крайней мере, это не ложь. Ну, не совсем ложь. Она действительно любит Люси как сестру. Это правда.

У Трента вырвался нервный смешок.

– Почему, интересно, мы заговорили о любви? Странный предмет для обсуждения, учитывая обстоятельства.

– Я могу предложить более безопасную тему, – проговорила Кейт. – Как чувствует себя тетушка… мисс Мери Белл после инсульта?

– Лучше, чем кто-либо мог ожидать, включая врачей. Она упорная, волевая женщина. К счастью, ее мозг не пострадал, только тело. Она долго не могла ходить, левая рука не повиновалась ей, но после интенсивной физиотерапии ее состояние улучшилось. Она чертовски много работала, стремясь выздороветь.

– Она хорошо выглядит.

– Но ты, конечно, заметила трость. Вероятно, ей придется пользоваться ею до конца дней.

– Она кажется такой, как была, и все-таки в ней что-то изменилось. Войдя в номер, она отчитала меня за то, что я недостаточно вежливо пригласила ее.

Трент усмехнулся.

– Такая уж она. Так ее воспитали. Ты никогда не понимала, что для тети Мери Белл нет ничего важнее хороших манер.

– О, это я понимала прекрасно. Хорошие манеры были для нее религией.

– Тебе показалось, что она изменилась, – Трент бросил на нее быстрый взгляд. – В чем?

– Трудно сказать. Просто она сказала нечто странное.

– Что именно?

– Она сказала, что время научило ее признавать свои ошибки и что в отношениях со мной она была не права.

Трент посмотрел на Кейт и улыбнулся.

– Она так сказала?

– Да. Я была потрясена. Мери Белл признается, что она может ошибаться!

– Она никогда не была такой плохой, какой ты считала, – заметил Трент и, прежде чем Кейт ответила, добавил: – И такой безупречной, какой казалась мне.

Кейт молча обдумывала его слова. Если бы только много лет назад Трент понял, как тетка манипулирует им, как заставляет Кейт чувствовать себя недостойной мужа! Запоздалое прозрение. Для нее. Для Трента. И, возможно, для Мери Белл.

– Было много взаимных обид, не так ли? – Кейт инстинктивно протянула руку, чтобы дотронуться до Трента, и замерла. Никакого физического контакта. Ей нужно сохранять сердечность, но не проявлять излишнего дружелюбия. Они с Трентом никогда не смогут быть просто друзьями, если даже захотят этого. Они могут быть родителями Мери Кейт. И не более.

– Ты не виновата в том, что произошло с Мери Кейт, – сказал Трент.

– Теперь я это знаю. – Ей было бы приятнее услышать эти слова, когда похитили их ребенка. Но тогда в каждом взгляде Трента сквозил упрек. И когда тетушка Мери Белл сказала: «Если бы ты не ушла сама, этого бы не произошло!», Трент промолчал и не произнес в защиту жены ни слова.

Воцарилось тяжелое молчание. Прошел почти час, прежде чем он нарушил его:

– Хочешь, пообедаем в Бирмингеме? Или остановимся где-нибудь между Бирмингемом и Тьюпело?

– Мне все равно, – ответила Кейт. – Я могу подождать, пока мы приедем в Мемфис. Я плотно позавтракала.

Трент подумал, что она, вероятно, нерегулярно питается. Хотя у нее более здоровый вид, чем когда он видел ее в последний раз. После похищения дочери Кейт перестала есть, перестала спать, перестала жить.

– Мы остановимся и перекусим по дороге, – сказал он. – Может быть, нам попадется какая-нибудь старомодная закусочная, где продают бутерброды. Ты все еще любишь жирные чизбургеры? – Он вспомнил, как в их первое свидание Кейт атаковала огромный чизбургер с луком и съела все до крошки. Среди девушек, с которыми он встречался, она единственная не сидела на диете. Ему понравилось это качество – неуемная жажда жизни.

– Да, я по-прежнему люблю их. С луком. Кое-что не меняется, – улыбнулась Кейт.

Ее ослепительная улыбка неизменно действовала на него. Мужской инстинкт требовал остановить «бентли», съехать на обочину и схватить Кейт в объятия. Мощное физическое влечение, которое охватило их при первой встрече, когда он помог девушке, оказавшейся в трудном положении на пустынной дороге, осталось тем же. Он хотел ее тогда, хочет и сейчас, но у него нет на Кейт никаких прав. Десять лет назад он позволил ей уйти, и теперь у нее новая жизнь и новая любовь.

Почему, черт возьми, это так сильно его беспокоит? Ведь не влюблен же он в самом деле? Вообще любовь сильно переоценивают. Ему будет хорошо с Молли, и он сможет стать заботливым и любящим отчимом ее детям. Время нельзя повернуть вспять.

А если бы ты мог, сделал бы это? – прошептал назойливый внутренний голос. Дурацкий вопрос.

– Кейт!

– Что?

– Ты действительно знаешь, как воспримешь то, что мы узнаем – хорошее или плохое?

– Я восприму хорошее или плохое так, как делаю это десять с половиной лет. Если ни одна из девочек не окажется Мери Кейт, я продолжу поиски. – Она сделала короткую паузу. – Я буду искать ее до конца жизни.

– Этим ты занималась все эти годы? Искала нашу малышку?

Она кивнула.

– Кроме денег, необходимых для удовлетворения жизненно необходимых потребностей, я тратила все до единого пенни на розыски Мери Кейт. Одна из причин, заставивших меня уйти из полиции Атланты в агентство «Данди», заключалась в том, что у меня появилась бы скидка на услуги и все обширные возможности агентства были бы в моем распоряжении.

– А если одна из девочек окажется Мери Кейт? Что ты будешь делать?

Кейт обхватила себя руками, как будто внезапно ей стало холодно.

– Прежде всего я захочу встретиться с ней, узнать все о ее жизни: кто ее родители, есть ли у нее братья и сестры, здорова ли она, счастлива ли.

– А если она здорова и счастлива, и у нее заботливая, любящая семья, что тогда?

Кейт стиснула зубы и закрыла глаза.

– Мне хочется верить, что я смогу уйти, не нарушив течения ее жизни, – тихо сказала Кейт. – Но не знаю, найду ли я в себе силы сделать это. Только увидеть ее. Один раз. А затем уйти. Пусть она счастливо живет с людьми, которых считает своими родителями.

– Тебе следовало родить еще одного ребенка, – сказал Трент. – Ты настоящая мать.