Самая непокорная жена - Энни Уэст

Мурашки пробежали по ее спине, но она прямо встретила его взгляд. Возможно, она потерпела поражение, но не собиралась сдаваться без боя.

– Вы не сдаетесь, не так ли?

Хусейн внимательно посмотрел на ее застывшее лицо. Он с самого начала знал, что с ней будет непросто.

Конечно, было слишком наивно рассчитывать, что высокородная принцесса Жизлан с готовностью смирится с неизбежным. Особенно если этим неизбежным был он, вышедший из низов солдат. Несомненно, она допускала в свою постель только особ голубой крови, таких же, как и она.

– А вы на моем месте сдались бы? – тихо спросила она.

Эта проклятая женщина умела вызывать у него сочувствие. Но дело было не в ней и не в нем. Проблема заключалась в том, чтобы спасти Джейрут от кровопролитной войны.

– У меня есть более подходящие занятия по ночам, чем препираться с вами, миледи. Я не люблю, когда меня отрывают от дел.

Он как раз вел переговоры с некоторыми влиятельными политиками, которые готовы были поддержать его претензии на трон. Если ему повезет, они смогут закончить это дело быстро.

– В два часа ночи? – с насмешкой спросила Жизлан, вскинув голову. – Не стану вас задерживать. Надеюсь, она одна из проституток, которых вы привезли с собой, а не какая-нибудь служанка из дворца, которую вы силой затащили к себе в постель.

Хусейн сжал зубы. Она умела вывести его из себя, а он был человеком, отличавшимся редким терпением.

– Полегче на поворотах, миледи. Даже у грубого варвара есть гордость. Я устал от ваших намеков на то, что я только силой могу заставить женщину разделить со мной постель. – Он сделал паузу. – Еще одно такое высказывание, и я начну подозревать, что вы питаете странный интерес к моей сексуальной жизни. – Он сделал еще более продолжительную паузу. – Или вы заставите меня продемонстрировать, что никакой силы мне не требуется.

Несмотря на охватившую его злость, он почувствовал прилив желания при мысли о том, чтобы соблазнить Жизлан.

Впервые с тех пор, как он с ней познакомился, она утратила дар речи. И это ему понравилось.

– Если вы отпустите меня…

– Тогда что? Вы продолжите свою прогулку? Думаю, что это плохая идея.

Он вдохнул исходящий от нее запах меда, уже хорошо знакомый ему, и внезапно его злость сменилась бешеной яростью.

– Какого черта вы полезли по этой стене? Вы могли упасть и разбиться насмерть!

Он не мог поверить, когда ему доложили об этом. Но стражник на угловой башне был одним из лучших людей Селима, и он своими глазами видел, как эти две женщины спускались по стене.

Это потрясло его – то, что эти женщины так боялись его, что готовы были рискнуть своими жизнями.

Но нет, они боялись не его. Они боялись принести себя в жертву ради интересов своей страны и лишиться возможности жить в приятной праздности.

– Вы опасались, что вас обвинят в этом? – презрительно сказала Жизлан, приподняв бровь.

– Я опасался, что вы могли сломать свою хорошенькую шейку. – Он глубоко вздохнул и почувствовал упоительный аромат женского тела, смешанный с запахом пыли и пота. – Вы могли убить и свою сестру, или вам это не приходило в голову, потому что вы были слишком заняты тем, чтобы настоять на своем?

– Не притворяйтесь, что вас хоть сколько-нибудь волнует благополучие Мины или мое, – сказала она. Он чувствовал, как ее тело сотрясала дрожь, но она стояла, гордо выпрямившись, и ее глаза горели негодованием. – Вас беспокоило лишь то, что вам пришлось бы отскребать наши останки от скалы, а потом объяснять, почему мы решили спасаться бегством.

Хусейн сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Потом еще один, и еще. Он привык, что окружающие либо слушаются его, либо выражают благодарность за то, что он сделал для них.

Он давно уже не сталкивался с сопротивлением. С тех самых пор, когда был тощим подростком, которого отец из милости снабжал пищей и крышей над головой.

Хусейн с трудом подавил желание перекинуть ее через колено и отшлепать. Это немного успокоило бы его, но ее подвигло бы на еще большие безрассудства. Она понятия не имела, насколько ей повезло жить в безопасности и дворцовой роскоши.

– Если вы хотите узнать, что такое по-настоящему бояться за свою жизнь, поезжайте в мою провинцию и поселитесь в одной из приграничных деревень. Люди эмира нападут на нее в первую очередь, когда начнут войну с Джейрутом. Тогда вы узнаете, что такое настоящий ужас.

Его голос сделался мрачным от нахлынувших воспоминаний. От воспоминаний о том, как однажды он прибыл слишком поздно, чтобы отразить одну из атак. И от еще более ранних воспоминаний о том, как он ребенком смог чудом спастись во время налета, в котором погибла его мать.

– Я прошу отпустить меня, пожалуйста, – тихо сказала Жизлан. – Я должна вернуться к сестре. Она, должно быть, уже беспокоится.

Хусейн медленно убрал руки с ее плеч, удивленный тем, что ему не хочется отпускать ее. От нее же были одни лишь неприятности. И все же…

– Вашу сестру в настоящий момент провожают в ее комнату. Вежливо и с исключительной предупредительностью, разумеется.

Жизлан коротко кивнула:

– Разумеется. Я должна пойти повидать ее.

Хусейн боялся отпустить ее. Он должен был быть уверен, что она не станет больше пытаться сбежать, рискуя жизнью.

– Мне нужно ваше слово, что вы больше не попытаетесь сбежать.

Она коротко рассмеялась:

– Не вижу причин давать вам такое обещание.

– Либо вы дадите мне слово, либо я поставлю часовых прямо в ваших спальнях.

Ее глаза сузились.

– Вы и вправду играете не по правилам, – с презрением сказала она.

– Я не играю, миледи. Я совершенно серьезен. Чем раньше вы поймете, что жизнь не игра, тем легче вам станет жить.

Она серьезно посмотрела на него.

– Мне не довелось воспринимать жизнь как игру, – холодно и жестко сказала она. – А чем скорее вы осознаете, что я не безмозглая марионетка, которую вы можете использовать для достижения своих целей, тем легче будет вам. Вмешательство в жизни других людей влечет за собой определенные последствия, которые вам могут не понравиться.

В ее голосе не было бравады, но Хусейн услышал в ее словах угрозу. Неужели она считает, что он побоится связать с ней свою жизнь, потому что она была особой голубых кровей, а он – простым солдатом?

– Я готов рискнуть.

– И вы поверите мне на слово, если я скажу, что не попытаюсь сбежать? – недоверчиво спросила Жизлан.

– В данных обстоятельствах поверю.

Он не стал говорить ей о своей уверенности в том, что при всей своей избалованности и своеволии принцесса Жизлан обладала чувством чести, которое заставило бы ее держать данное слово.