Месть, любовь и косметика - Дженнифер Льюис

— Папа, твое поведение можно расценить как сексуальное домогательство.

— Все вокруг знают, что я неисправимый бабник, — он подмигнул Белле, а руководители отделов рассмеялись.

Доминика внезапно обеспокоило то, что Белла так бесстыдно обманывает его отца.

Белла дрожащей рукой добавила в кофе сливки. Выходя из лифта с отцом, Доминик слишком холодно кивнул ей на прощание.

А чего она ожидала?

После необузданного секса, которому они предались в квартире Доминика, обоим пришлось вернуться к обыденности. О чем может идти речь, если Доминик и Белла — враги?

Белла убеждала себя, что должна перестать думать о Доминике. У нее есть цель, которую необходимо достигнуть. Нужно торопиться, ведь сын Тарранта может разоблачить ее в любую минуту. Незачем было рассказывать ему о своих планах, но теперь ничего не поделаешь.

Сегодня утром Белле удалось найти то, что она искала. Это оказался небольшой конверт. В графе отправителя — адрес ее родителей. Белла, едва переводя дыхание, достала из конверта несколько листов бумаги, исписанных от руки, и решила сделать с них копии. Однако страх разоблачения подстегивал ее, и она просто положила эти листы в свой портфель и метнулась к двери.

Был уже поздний вечер, когда Доминик почувствовал, что начинает постепенно привыкать к атмосфере любимого Таррантом кубинского бара. Таррант всегда стремился быть в центре внимания. Он за все дела принимался с заражающей всех страстностью.

— Я по-прежнему скучаю по старым кассовым аппаратам, — сказал Таррант. — Мне так нравился звук пробиваемого чека и выдвигаемого ящика с деньгами… — Он повертел в руках бокал с виски на свет. — В этой жизни имеют значение только простые удовольствия, дорогой мальчик.

Доминик поерзал в кожаном кресле:

— А есть что-нибудь, о чем ты сожалеешь?

Таррант затянулся сигарой и выпустил струю дыма:

— Я всегда был человеком дела, иногда даже чересчур. Иногда мне приходилось проявлять жестокость, о чем я сожалею, — он сделал глоток виски. — Мне нравится выигрывать. Если у кого-то появилось что-то новое, я должен это получить любой ценой. Раньше я считал это естественным желанием. Теперь мне кажется такое поведение бессмысленным. Нельзя переступать определенную черту, когда добиваешься успеха.

Доминик сглотнул. Бокал с виски, который он держал в руке, запотел.

Таррант подался вперед и неожиданно сказал:

— К счастью, я знаю, что ты никогда не действовал из мести. — Он похлопал Доминика по колену. — Ты слишком добр ко мне и даже не хочешь принять то, что я тебе предлагаю.

Доминик сделал поспешный глоток виски. Он знал, что Таррант Хардкастл — прирожденный манипулятор. Сейчас нельзя поддаваться эмоциям.

— У тебя есть то, что меня интересует, — холодным тоном произнес он.

Таррант удивленно поднял седую бровь.

Доминик оперся локтями о стол.

— Ты помнишь сеть аптек Лестера?

— Да, они находятся где-то на Среднем Западе, — Таррант взмахнул сигарой. — Разве я их покупал? Не помню.

— Покупал, — прямо сказал Доминик. — Я вложил в них двенадцать миллионов долларов, а ты купил их за одиннадцать.

Таррант какое-то время пристально смотрел на Доминика, потом улыбнулся, и его лицо просияло.

— Так это был ты?!

— Это был я, — Доминик едва сдержал улыбку.

— Если бы я об этом знал, дорогой мальчик… — он поднял бокал с виски. — Забирай их! Аптеки твои.

— Мне не нужны подарки.

— Тогда купи их у меня за пятьдесят баксов, — Таррант прищурился. — Я приобрел их, желая отомстить одному парню из департамента. Мне стыдно. На этом свете многие хотят моей смерти, и я не виню их.

— Ты не умрешь, — с уверенностью сказал Доминик.

— Если бы это могло быть правдой… — Таррант взмахнул сигарой и жестом приказал официанту наполнить бокалы. — Так чем ты решил заняться?

— Хочу создать сеть универсамов на Среднем Западе.

Таррант нахмурился:

— Там у тебя вряд ли будут большие продажи. Хотя… ты можешь добиться всего, чего захочешь. Твоя мать рассказывала мне, что ты начал торговать, едва научившись читать.

— Она немного преувеличивает.

— Я думаю, она всегда хотела, чтобы я чувствовал себя виноватым. Но я горжусь тобой. — Таррант потрепал Доминика по колену, и на глаза его навернулись слезы.

Доминик резко вздохнул.

— Пообещай мне кое-что, — Таррант наклонился к сыну.

В груди Доминика что-то сжалось.

— Это зависит от того, о чем ты попросишь.

Таррант улыбнулся:

— Я прошу тебя постараться не походить на меня.

Доминик нахмурился. Резкий аромат одеколона Тарранта бил ему в ноздри.

— Я всю свою жизнь только и делал, что развлекался и зарабатывал деньги, — продолжал Таррант. — Все это хорошо, но в жизни не главное. — Он нахмурился. — Самое главное, мой мальчик, — это честь. Именно ее у меня не было. Будь благороден, и люди станут уважать тебя, даже доверять тебе. Ведь именно таким должен быть настоящий лидер.

Доминик пальцем ослабил узел галстука:

— Меня этому учила мама.

— Ты прислушивайся к ней, она хорошая женщина. Я не заслуживал ее, — он с горечью рассмеялся.

В голове Доминика с бешеной скоростью кружились мысли. Таррант разозлится, узнав, что его сын потакает Белле Эндрюс, которая изнутри подрывает статус компании. С какой стати Доминику ее защищать? Ведь он предупреждал Беллу о возможных последствиях.

— Папа… — неуверенно протянул он, и Таррант внимательно посмотрел на него, — в лаборатории возникла проблема.

— Какая?

— Речь о Белле Эндрюс. Она считает, что ты обманул ее отца, и хочет вернуть себе его разработку.

Таррант не сводил с него взгляда:

— Откуда ты об этом узнал?

— Она сама мне сказала. — Доминик старался не обращать внимания на ноющую боль в груди.

Его отец поднял брови:

— Кто, черт побери, был ее отец, и какое отношение он имеет ко мне?

— Это был ученый по имени Бела Сорос. Важнейшая часть исследований, которые сейчас проводятся в компании, основана на его разработке. Что-то, связанное с нанотехнологиями и выравниванием текстурной поверхности.

Таррант отмахнулся сигарой:

— Я не знаю всей этой научной терминологии. Если Крески когда-либо советовал мне купить какую-нибудь научную разработку, я это делал. Год назад он уволился, и Белла заняла его место.

— Кажется, она считает, что ты слишком мало заплатил ее отцу.