Мы и большущее озеро - Софья Яковлева

– Какой красавец, – говорит папа. – Нет, ты только посмотри, Оля, какой красавец!

– Вот, – говорю я, – мог бы быть хорошим грибом, а вырос вредный мухомор.

Я хочу разбомбить его палкой, но мама говорит:

– Оставь в покое. Это для нас он ядовитый. А звери им лечатся. И ещё этот гриб лекарственный. Вдруг кому-то понадобится.

А папа говорит:

– И вообще в природе ничего разрушать так просто нельзя. Растёт, значит, надо. Пошли.

Пока шли, я ещё один мухомор нашла. А потом целых два.

Мухоморов в нашем лесу оказалось много. Потом мы вышли на полянку, и мне наконец-то попался красноголовик!

А папа стал ещё один гриб показывать.

– Вот подберёзовик. Видишь, Настя, у них с красноголовиком нет пластинок под шляпкой. У сыроежки и у мухомора есть. А тут трубочки. Много-много трубочек. Называется «губка».

Я трогаю моховую изнанку.

– Мам, а белый гриб тоже с трубочками? Белый – он самый лучший? Я хочу найти белый гриб.

– Может быть, и найдёшь, – говорит мама. – Но другие грибки ведь не хуже. Подберёзовики, например.

Здорово. Теперь я знаю, как их отличить. Я начинаю заглядывать под все берёзы, но там почему-то никаких подберёзовиков.

Мама с папой говорят между собой:

– Смотри, погода какая. Купаться уже не стоит.

– Да, лишь бы не похолодало.

– Надо ей сказать, чтобы никакие другие грибы не рвала.

Папа подходит ко мне и говорит очень серьёзно:

– Только когда идёшь по грибы, Настя, нужно всегда соблюдать первое правило грибника.

– А какое?

Мне интересно, какое же оно, это правило.

Папа смотрит на маму, а мама поднимает кверху палец и торжественно говорит:

– Не знаешь гриб – не бери!

И Лёка, встав напротив меня с капюшоном, наползающим на глаза, делает точно как мама.

– Знае гьип ниби-и!

И грозит мне пальцем.

Папа с серьёзным видом приложил палец к губам:

– Тщ-щ. Только это тайна.

Шурша травой, мама, я и Лёка пошли за папой. Он вёл нас к наклонной берёзе на берегу. Туда, где колючая проволока немножко заходит в воду, а волны плюхают в корни. Здесь папа остановился и раздвинул пучок травы. Потом он поднял кусочек мха с листьями, и я увидела.

Шляпка была похожей на орех и не очень ровной. Ножки в траве даже не было видно. Я догадалась:

– Это настоящий белый гриб?

– Белий гьиб! – крикнула радостно Лёка и хлопнула в ладоши.

– Мы его сорвём? – спросила я.

Папа сказал:

– Не сейчас.

А мама объяснила:

– Папа его выращивает. Это же интересно – посмотреть, как он будет расти.

– А он долго будет расти?

– Неделю, – сказал папа. – Или дней десять.

Я помолчала. Это ведь очень много – неделя.

– Может быть, его надо полить? – спросила я.

– Нет. Мы будем выращивать его в естественных условиях, – ответил папа.

– А как мы будем его выращивать?

– Мы будем делать ЗАПИСИ.

Я задумалась. Да. Записи – это очень серьёзно. Прямо как у настоящих учёных.

Папа бережно прикрыл свой грибок мхом и листьями, спрятал его, и мы отправились в обратный путь.

Каждый день папа делал записи. У него в блокноте появлялись рисунки. Очень похожие. Шляпка росла медленно-медленно. И мама иногда всплескивала руками, когда за чаем папа задумчиво говорил:

– Ну, пора пойти проверить.

– Ты ведь сегодня уже ходил.

– Это было днём, – возражал папа и брал свой блокнот.

Я не всегда ходила вместе с ним. Поэтому очень обрадовалась, увидев однажды белую ножку. Да и шляпка стала гораздо больше.

– Ну что, вот теперь мы его сорвём?

– Неделя ещё не прошла. Видишь, грибок маленький, а ведь при хороших условиях они вырастают во-от такие огромные. Пусть хотя бы ещё чуть-чуть подрастёт. Эх, дождичка хорошего ему не хватает.

Дождь шёл всю ночь, шлёпал по крыше, звенел какой-то железкой и стучался в окна.

Наутро папа торжественно взял в руку перочинный ножик и сказал:

– Пора срезать наш белый гриб. Я думаю, он достаточно вырос.

И мы все отправились на берег к наклонной берёзе. По дороге папа ещё раз напомнил нам, как важно сохранять грибницу.

На берегу что-то было не так. Папа огляделся. Наш мох с листьями лежал не на своём месте, а в стороне. Папа раздвинул траву, и мы увидели толстый аккуратный белый пенёк.

Папа посмотрел на маму. Мама сняла очки. Папа вздохнул.

– Ну что же… – сказала мама.

Они помолчали.

– А! Ладно! – сказал вдруг папа. – Зато мы видели, как он растёт.

– А на еду мы ещё наберём, – сказала мама, – на еду он всё равно маленький.

– И грибница осталась, – сказал папа. И добавил почти совсем весело: – А теперь пойдёмте на пирс. Мальков смотреть.

Папа, прищурившись, посмотрел на облака и отвязал лодку.

Я давно уже заметила на верхушках берёз жёлтые листики. А теперь ещё и кофту не велели снимать. Мамины сослуживцы разъехались, и мы были на базе одни. Но уже не купались. Вот и сейчас мы все были в штанах, сапогах и куртках. Мы уже сидели в лодке, но папа медлил. Он всё ещё с сомнением щурился на облака и шумливое озеро.

– Серёга, вдоль берега, – сказала мама.

Все мы, кроме папы, устроились на корме. Лёка сонно осматривалась. Когда папа уселся на вёслах, его сапог оказался совсем близко. Папа отвернулся, взмахнул вёслами, берег закрутился, а нос лодки как стрелка указал в открытое озеро. Я вздрогнула: у папы по затылку ходил паук и шевелил своими лапками волосы. Я сказала: