Фея незабудок - Стася Холод

– До-ми-ник!

– Что вам угодно, Робин?

– Для начала познакомьте нас!

Доминик тяжело вздохнул:

– Фиона, это – моя партнерша по танцам Робин. Робин, это…

– Вот, вот, и я о том же, – лицемерно улыбнулась Робин, – Доминик несносен, он такая зануда! Кто же так знакомит? Впрочем, как умеет. Послушай-ка, Доминик, у нашего кучера заболела маленькая дочурка, я отпустила его на свой страх и риск. Не будешь ли ты так любезен, проводить нас до дома? Тут всего пара кварталов, но мы боимся грабителей.

Мисс Кларксон уверяла, что, услышав такую просьбу, Доминик ужасно возгордится и больше ни разу не взглянет на замухрышку с корзинкой, а он вместо этого скислился и обратился к Фионе с неприятным для самолюбия Робин вопросом:

– Ты не обидишься, если мы проводим Робин?

Это «мы» больно задело мисс Шелли, да и Фиона не была в восторге от нового знакомства. Ее бесили и надушенные локоны Робин, ниспадающие на плечи из-под эффектной шляпы, и бархатная муфточка, и персиковый, нежный пушок на румяных щеках, и наглый, снисходительный тон, который позволяла себе эта «завитая кукла». Но Фиона не подала виду, так как понимала: чем желчней она поведет себя, тем затрапезней покажется Доминику ее невзрачное, застиранное платье, и потрепанная накидка, и сползающие гармошкой чулки, и капор, купленный у старьевщика, не говоря уже о башмаках, доставшихся ей от старшего брата.

– Отчего же, если барышне страшно? Со мной не пропадешь, – задорно подмигнула Фиона, – я знаю Лондон, как свои пять пальцев.

– И Вест-энд тоже? – насмешливо осведомилась Робин.

– Если я не ошибаюсь, прогулка туда нам сегодня все равно не грозит.

Хорошенькое личико Робин исказила злобная гримаса, Фиона же бесцеремонно взяла Доминика под руку. А что ей делать? Не идти же в сторонке, как компаньонке! Робин схватила Доминика за локоть с другой стороны, и подростки пошли по улице, освещенной тусклым светом газовых фонарей. Мисс Кларксон же помчалась улаживать дело с кучером, который даже не предполагал, что у него есть дочь. Когда компаньонка догнала триумвират, она услышала разговор, внушающий некоторые опасения, и подосадовала на свою госпожу за самодеятельность. Робин спросила у Фионы:

– У какой портнихи вы шьете?

– У мисс Литтл.

– Ах, у нее золотые руки!

– Что вы, она колупает, как может. Ну да чем богаты, тем и рады.

Немного помолчав, Фиона добавила:

– Я полагаю, вы ожидаете встречного вопроса? Я не задаю его не из неучтивости. Просто, зачем спрашивать то, что тебе и самому известно?

– Неужели?

– Вы шьете у миссис Хьюз.

Робин очень удивилась:

– Откуда вы узнали?

– Моя подруга служит у нее девочкой на побегушках и порой ее посылают в салон мадам Бастьен за обрезками. Я узнала отделку у вас на манжетах. А чего особенного, не пропадать же добру?

Однажды Робин с матушкой посетили салон мадам Бастьен, и хотя денег им хватило лишь на носовой платок, Робин не прочь была прихвастнуть, будто «только там и одевается, а других портних вообще не признает». Кто бы мог подумать, что оборвашка окажется такой осведомленной? Разговор о парикмахере Робин благоразумно отложила на потом. Мисс Кларксон понуро плелась в хвосте компании. Если Доминика она воспринимала как трагическую неизбежность, то белобрысую беспризорницу, скорее, как наваждение, к которому совсем не была готова. Во всех прохожих ей мерещились знакомцы семейства Шелли, и она с горечью размышляла, что может быстрее способствовать потере места: порванное платье или прогулка ее подопечной в подобном обществе? Когда Робин, наконец, распрощалась со своими спутниками, компаньонка облегченно вздохнула:

– Ну как, мисс Шелли?

– Как, как! – огрызнулась Робин, – приютский змееныш, вот как! И подружку отцепил под стать себе!

Голубая жилка на виске Робин нервно пульсировала, губы дрожали, и мисс Кларксон поняла, что платье порвала все-таки она.

Ревнивый глаз сметлив: Фиона заметила, как просветлел Доминик, расставшись с Робин, и готова была подарить ему за это все переулки старого Лондона, и каминные трубы, и дремучий лес мачт в Айлоф-Догс, и шум дождя, и звон капели, и во всем городе не было никого счастливее и богаче Фионы Литтл, даже в Вест-энде, даже на Белгрейв-сквеарэ! Вернувшись домой, Фиона сделала то, что прежде казалось ей невозможным. Она утаила от родителей часть выручки, спрятала деньги в жестяную коробку из-под печенья и затолкала подальше под кровать. Фиона решила порадовать Доминика: купить красивое платье, ничуть не хуже, чем у зазнайки Робин. Она лежала, задумчиво глядя в потолок, и представляла себя в обновке, когда брат потихоньку позвал ее.

– Чего тебе, Генри?

– Почему мы с тобой больше не мечтаем о кенарях?

Фиона промолчала.

– Отвечай! – и Генри с сердцем ударил кулаком о стенку.

– Тише ты, соседей разбудишь.

– Ну и шут с ними, не уходи от ответа.

– Знаешь, я за день очень устаю, и мне становится не до мечтаний, я хочу спать.

– Враки! Ты не спишь до глубокой ночи! Все таращишься в потолок и улыбаешься, как дура. Почему ты стала такой скрытной?

– Ваш тон, Генри Литтл, не располагает меня к откровенности.

– Все ясно: ты не хочешь больше выращивать кенарей.

– Я этого не говорила.

– В таком случае, мы понимаем друг друга без слов. Спокойной ночи, Фиона, – обиженный Генри отвернулся к стенке носом, а Фиона, плавно оторвавшись от земли, отправилась в полет над крышами Лондона. Чего с феи возьмешь?

* * *

Воскресные вечера были похожи на сказочный сон. Доминик показывал Фионе па, и они танцевали прямо на мостовой. Они пробирались по булыжникам и дощечкам через широченные лужи, и Доминик чувствовал себя капитаном, ведущим корабль мимо коралловых рифов. Он радостно размахивал Фиониной корзиной и говорил без умолку, а она внимательно слушала и улыбалась так, как никто и никогда ему не улыбался за всю его жизнь. Между тем доходы Фионы заметно снизились. Она объясняла это беспорядками на фабриках, увольнениями и безработицей, из-за которых людям становится не до цветов. Судя по счастливому виду Фионы, она совсем не расстраивалась, а на тяжелые вздохи отца и брюзжание матери отвечала философски:

– Всех денег не заработаешь.

– Однако, куда девается товар? – нескромно интересовалась миссис Литтл.

– Сбываю по дешевке. А ты что же, хочешь, чтобы незабудки завяли? Я и так стою допоздна.

– Да, ты стоишь допоздна, особенно по воскресеньям, – наивно соглашалась мать, и Фиону очень забавляло ее простодушие.

Но сколько веревочка ни вейся, а кончик будет. Однажды вечером Фионе стало не до смеха. Мать мыла полы и обнаружила под кроватью заначку. Когда Фиона вернулась домой, ее насторожила необычная для их квартиры тишина. Дети испуганно жались по углам, отец внимательно рассматривал открывающийся из окна вид на помойку, а Генри измерил сестру таким взглядом, что у нее мурашки пробежали по спине. На столе стояла раскрытая коробка из-под печенья.