Аксель и Кри в Потустороннем замке - Леонид Саксон

— Да. Меня съели, — ещё раз сказал себе Аксель, по-прежнему сидя на полу. — Всё идёт по плану. Но какой странный желудок!

Он неуверенно поднялся с колен (кажется, руки-ноги целы) и шагнул к отдалённой дверце, но споткнулся о лямку валявшегося рядом рюкзака и рухнул ничком. К счастью, ушибиться на упругом полу было бы трудно даже древней старухе, не то что такому крепкому, здоровому мальчугану, как Аксель. Шлёпнувшись рядом со своим имуществом и чуть вторично не раскроив себе голову о проклятый термос, Аксель не упустил случая проверить, цело ли содержимое рюкзака. Обошлось без потерь, если не считать павшего в неравном бою сэндвича.

Покончив с осмотром, Аксель встряхнулся и осторожно двинулся к белой дверце. В руках у него было самое настоящее подводное ружьё. И плохо пришлось бы тому, кто засел бы за этой дверцей, хрипло дыша в замочную скважину и высматривая сквозь неё Акселя выкаченными глазами в кровавых прожилках. Однако, толкнув дверцу, Аксель увидел, что перед ним — всего-навсего пустой туалет. Крошечный, но чистый и даже приятно пахнущий разными освежителями воздуха туалетик, точно такой, какие бывают в самолётах. Всё было на месте: и контейнер с жидким мылом, и полотенце, и рулоны туалетной бумаги. Мальчик нажал на педаль унитаза, и в лицо ему снизу ударила струя холодного воздуха. «Летим, — ещё раз подумал он. — Вот это да!»

В зеркале над умывальником он увидел взъерошенное существо с раскрасневшимися от волнения щеками, огромными испуганными серыми глазами и с кровавыми разводами на подбородке. Юный стрелок вздохнул и принялся умываться и причёсываться. Вскоре он выглядел почти нормально, если не считать небольшой царапины на подбородке. Обычного мальчика это наверняка удовлетворило бы. Том Сойер, любимый герой Акселя, вообще обдал бы чистюлю ледяным презрением, а от ссадины пришёл бы в восторг. Но Аксель собирался предстать не перед Томом Сойером, а перед похитителями своей сестры, поэтому надо было выглядеть прилично. Он достал из рюкзака пластырь и аккуратно заклеил.

— Вот так! — сказал Аксель, подбадривая себя. — А бриться будем завтра.

Он вернулся в «салон желудка» — а как иначе назвать всё это? — и попытался выглянуть в иллюминатор. Но ничего не увидел, кроме неба, на котором пару раз промелькнули — и с немалой скоростью — облака. Тогда Аксель попытался открыть окошко, и, к его удивлению, это ему удалось: стоило дотронуться до стекла, как оно само ушло в стену. В кожаные недра хлынул холодный воздух. Аксель торопливо просунул голову и худые плечи наружу и первым делом глянул влево и вправо. Сначала разглядеть толком ничего не получалось — чудище летело очень ровно. Был виден только огромный косматый бок, серо-чёрные шерстинки которого с проблёскивающими в них странными серебристыми волоконцами щекотали Акселю лоб и уши. Но вот животное сделало небольшой вираж и повернуло морду так, что Аксель увидел её сбоку метрах в десяти от себя. К тому же они пролетали над довольно широким каналом и двигались вдоль него довольно долго — словно над длинным зеркалом в зелёной раме, и в этом зеркале проплыло перед глазами потрясённого мальчика всё туловище.

Гигантский пудель — пудель, а никакой не шарпей! — с мохнатой чёрной мордой, оскаленными клыками-саблями (интересно, чего это он щерится?) и блестящим красным глазом величиной с арбуз мчал Акселя в своём чреве по ясному небу. И всё же не совсем пудель: уж слишком глубокие складки кожи были у него на шее и груди. Лапы — передние и задние — соединялись мохнатыми кожаными перепонками, как у белки-летяги, которую Аксель недавно видел в Хеллабрунне, а распластанный по небу чёрный косматый хвост был широким и плоским, как у бобра.

Мальчик глянул вниз. Они летели над небольшими ельниками и лиственными перелесками изумрудно-зелёных предгорий — самый красивый пейзаж в мире! На лугах там и сям мелькали деревеньки — группы домиков с красно-черепичными крышами. Где-то у горизонта ползли друг за дружкой два алых жука с тёмными глазками — поезд. А впереди, приближаясь с каждой минутой, заслоняли небо высокие сизо-снежные горы. Это были Альпы.

— Молодец, Вальтер! — сказал Аксель. — Прощаю тебе твои уродские очки. Не зря я взял тёплые вещи для Кри! Только чем же он так недоволен, этот пёс?

Ответ он получил тут же. Где-то далеко-далеко справа в ослепительно-голубом небе показались две тёмные точки, приближающиеся с каждой секундой. Увидев их, Шворк глухо и страшно завыл (видно, он давно их чуял, а это значило, что нюх у него просто потрясающий… или что он входит в какую-то опасную зону и нервничает). Но он и не подумал бежать, а наоборот, почти лёг на правый бок и с невероятной скоростью понёсся точкам наперерез. Бедный Аксель, повиснув вниз головой, не выпал из иллюминатора лишь потому, что проём был ему чуть тесноват. Он ослеп и оглох от ветра, он задыхался, голову его словно сжали ледяные тиски! Пришлось ему отжаться руками в глубь салона и захлопнуть окно; и, едва он успел вновь прижаться носом к стеклу, как воздушный бой разгорелся в считаных метрах от него.

Две огромные голенастые птицы самого мерзкого вида со свистом кружили над Шворком. Аксель отчётливо видел их длинные клювы, полные мелких острых зубов. Каждая из них была всего лишь вдвое меньше пуделя, то есть тянула на крупного птеродактиля. Но выглядели они скорее как помесь птеродактиля, страуса и ощипанной курицы, которая залежалась в рефрижераторе и приобрела от этого синюшный оттенок. Они резали воздух перепончатыми крыльями с тремя большими когтями на сгибе. Ни на этих крыльях, ни на туловищах и длинных морщинистых шеях не было ни пёрышка. Только из куцых хвостов торчало нечто наподобие безобразных тёмных веников. Птицы туго ворочали плоскими плешивыми головами со злобными сверкающими глазками. Обе красавицы хрипло каркали, делали обманные рывки и, суча мощными страусиными лапами, пытались зайти к Шворку с флангов. Помедлив пару секунд, пёс не стал уворачиваться. Тогда из-под хвостов у птиц выползли длинные прозрачные нити, извивающиеся, как змеи, и, встретившись в воздухе перед самым носом пуделя, попытались лечь ему на морду. В последнюю секунду Шворк резко взмыл вверх на манер вертолёта и, кинувшись на одну из птиц справа, моментально откусил ей голову, словно взмахнув гигантской бритвой.

— Молодец, пёсик, дай им как следует! — закричал Аксель, с первого взгляда возненавидевший птиц-пауков. К его изумлению, жертва Шворка не рухнула вниз, а, вихляясь из стороны в сторону, полетела прочь. Но пса это явно не устраивало. Догнав беглянку, он принялся драть её клыками и когтями, и наконец истерзанное тулово косо пошло к земле и, подняв брызги, рухнуло в канал. Акселю даже показалось, будто останки птицы вмиг растворились в воде, словно их никогда и не было. Шворк тут же сменил курс и уже приближался ко второй гарпии, которая поняла, что бежать бесполезно, и готовилась дорого продать свою жизнь.

Эта оказалась хитрее. Втянув паутину и подпустив Шворка поближе, она проворно опрокинулась на спину, а затем лягнула его в нос трёхметровыми лапами с такой силой, что пёс кубарем отлетел. Акселя отшвырнуло от иллюминатора прямо в одно из кресел, и непонятно почему он мигом прилип к нему без всякого ремня (хотя ремень имелся). Его чуть не стошнило от увиденного и от всей этой воздушной карусели. А пудель тем временем пришёл в себя, и плохо пришлось бы голенастой боксёрше, если бы она, по-прежнему лёжа на спинке, не пустила ему в глаза из-под хвоста струю отвратительной грязно-зелёной жижи. Залепив Шворку глаза, птерокурица радостно заорала и кинулась наутёк, всего за несколько секунд превратившись в еле заметную точку над горизонтом.