Выбор королевского дознавателя - Ульяна Муратова

девочках, которые при этом норовят разбежаться в разные стороны, как тараканы.

— Не надо нас с тараканами сравнивать! — насупилась я.

— Э-э-э, согласен, сравнение не самое изящное, — кивнул дознаватель и попытался реабилитироваться в моих глазах: — Разбегаются, как… как… как…

— Бабочки? — предложила я.

— Да! Именно! Разбегаются, как бабочки, — с серьёзным видом закивал он, а я рассмеялась.

— Хорошо, я согласна работать за еду, но еда должна быть очень хорошая.

— Да, спать в тепле, ходить куда хочется и читать в своё удовольствие. Согласен на эти условия, если мы уточним, что ходить вам хочется за мной, а читать в удовольствие протоколы допросов ваших воспитательниц и прочие рабочие документы.

— А жалование? — робко пискнула я.

— Хорошо, пусть будет жалование. Какое вы хотите? — с любопытством спросил Аршес, наклонив голову набок.

Я принялась думать изо всех сил. Много просить как-то неловко, но хочется. Мало просить глупо, деньги у зайтана дознавателя явно есть: вон весь выряжен в синий, сапоги кожаные, шальвары хлопковые, а на груди блестит кулон с драгоценными камнями. У такого все карманы жемчугом забиты. И сколько просить? Тарин? Два? Или целый эскуд?

— Два эскуда в лаурдебат! — отчаянно выдохнула я.

— Хорошо. Но вы продешевили, Виола, я бы и двести заплатил, — пожал плечами он, засовывая руку в карман форменных шальвар.

Порывшись, он достал горсть синих аберрийских жемчужин, отобрал два эскуда и отдал мне. Я завороженно уставилась на целое состояние у себя в ладони.

— А это пусть будут подъёмные, — ссыпал он мне в ладонь остальное.

Среди нескольких эскудов и десятка таринов синим боком отливал доблон. Я шокированно уставилась на это сокровище.

— Вы перепутали, — срывающимся шёпотом сказала я, уже заранее коря себя за честность. — Тут доблон.

— Ну так у вас всё сгорело. Купите себе что-нибудь, — отмахнулся он. — Если этого будет мало, я добавлю, совершенно без понятия, сколько стоят женские вещи. У нас с вами остался только один необговорённый вопрос. Аливетта. Мне действительно нужно знать, где она может быть.

Я понимала, что гайрон пытался меня подкупить, пусть и очень дорого. Но предать Алю не могла. И соврать не могла. Собрав всё мужество в кулак и сдавив в нём жадность, я ссыпала жемчужины обратно ему в руку и сказала:

— Я ничего добровольно про Алю вам не расскажу. Не просите. И деньги заберите.

Жемчужинки помельче прилипли к повлажневшей ладони, и мне было почти больно их стряхивать.

— Виола, вы удивительная девушка. Не надо мне возвращать эти деньги, — вернул он жемчужины обратно. — А вашей Аливетте я не наврежу. Хотите, поклянусь? Я просто должен убедиться, что она в безопасности. Это вопрос государственной важности, понимаете?

Я понимала. Но не могла. Никак не могла решать за неё и нарушить обещание тоже не могла. Алю я знаю четыре года, а этого расчудесного гайрона с полными карманами доблонов — меньше суток.

— Простите. Не могу… — прошептала я, опуская голову, хотя и верила ему.

Не походил он ни на мерзавца, ни на равнодушного гада. Таких, пусть и женского рода, я перевидала достаточно. Других директриса в приют не брала. Кроме зайты Адейтасуны, пожалуй. Меня вдруг осенило.

— Нужно найти зайту Адейтасуну, — как всегда с трудом выговорила я её фамилию.

И почему нельзя на законодательном уровне как-то урегулировать степень сложности имени и фамилии учителя? Особенно для младших классов. Помнится, эту душевную девушку малышки только Дай-суну и называли.

— Зайтан Аршес, это наша воспитательница, она ушла из приюта примерно четыре года назад, как раз перед тем, как Аливетта появилась. Она была очень добрая и отзывчивая, но проработала у нас мало, всего пару лаурдебатов. Директриса её возненавидела. Зайта Адейтасуна очень ругалась на качество еды, да и руководству не боялась возразить. Она была совсем молодая, кажется, только академию закончила, и к нам её направили по рекомендации. Знаете какая хорошая была? Когда гроза случалась, она спала в детской, чтобы малышки не боялись. И сказки им читала перед сном. Даже мы приходили послушать. А потом нам сказали, что она уволилась и уехала. И даже не попрощалась. Мы тогда все очень долго плакали. Она ведь не могла просто так уехать! — я вскочила на ноги и заметалась по крошечной комнате, натыкаясь на кровати. — А что если её похитили?! Она говорила, что сама воспитывалась в этом приюте, но ещё при другой директрисе. И специально направление сюда выбила! Она очень детей любила. И разрешала нам по имени себя называть. Ятора.

— А какой у неё был магический дар?

— Да средний. Что же это получается? С ней тоже что-то сделали, потому что она сирота и искать её никто не стал бы? Они её убили? — ужаснулась я. — И Фальту?

— Мы пока ничего не знаем. Ни про других воспитанниц, ни про воспитательниц. Те, кто остался в приюте, знали не более вашего. В королевской канцелярии документов по приюту подозрительно мало, мне уже прислали стопку, но времени их просмотреть пока не было.

— Я вам помогу! — замерла я возле кровати, сжимая в руке жемчужины. — Мы вместе всё прочитаем и выясним. Я спала в обед и даже есть не хочу. Пойдёмте, чего же мы сидим, нужно действовать!

— Вы и не сидите, — флегматично заметил дознаватель, сплетая аркан портала. — Мой временный кабинет оборудован в гостинице. Пойдёмте, зайта Виола, будем ловить мерзавцев на сытый желудок.

Выдержка из протокола допроса повара приюта «Утешение», зайтаны Эргелы Лапурры

Допрос проводил 25/3/4/6973 королевский дознаватель Аршес Э́ррагер с применением зелья правды в присутствии писаря Идазкария Бердина.

Э: Назовите своё полное имя.

Л: Эргела Эскаль. В замужестве Лапурра.

Э: Где вы проживаете?

Л: Тута, на Ирла Айпагарр, в селе Хьеррия.

Э: Как давно вы работаете в приюте «Утешение»?

Л: Семь полных лет и три лаурдена.

Э: Почти восемь лет. Получается, вы заняли свою должность уже после того, как у приюта сменилось руководство в начале 6966-го года?

Л: Так. Я заступила на работу во второй лаурден шестьдесят шестого года.

Э: Какую должность вы занимали?

Л: Дак поварихой была.

Э: И что входило в ваши обязанности?

Л: Ну дак харчи готовить. Следить, чтоб в кухне было чисто, да котелки все отмыты. Это старши́е делали. Как поедят — идут и моют. И вся недолга.

Э: Скажите, как вы оцениваете питание, которое дети получали?

Л: Ну нормальное. Никто с голоду не сдох. Ели, значит — нормальное питание-то.

Э: Скажите, как быстро вы начали воровать продукты с кухни после вступления в должность?

Л: (натужный кашель).

Э: Как быстро