Непокорная - Анна Хрустальная

Может и вправду, отключить остатки трезвого разума и будь что будет? Ведь не знай я точно, что передо мной сам Святейший Инквизитор, и не веди он себя со мной, как последняя сволочь, я бы повелась на него и без магического приворота в один щелчок пальцев. А теперь приходится сходить с ума от происходящих со мной насильственных метаморфозов, заражая главного виновника моего бесконтрольного состояния собственным чародейским афродизиаком.

— Хорошая девочка. Такой ты мне нравишься гораздо больше. Не говоря про всё остальное.

И снова от его хриплого смешка и будто читающего привораживающее заклятие голоса весь низ моего живота резко скрутило ноющим спазмом мучительного напряжения. А припухшую киску враз опалило жгучей судорогой греховной пульсации. Я даже чувствовала, как из меня едва не буквально течёт, стоило мне лишь в который раз непроизвольно сжать бёдра или поддаться очередной волне атакующего возбуждения.

За блузкой на пол последовала чёрная юбка-карандаш.

— Догола, Ванесса. — промурлыкал Бошан и на полшага отступил от меня. Но только для того, чтобы посмотреть, как я буду избавляться от дешёвого белого лифчика и самых простых хлопковых трусиков. И капроновых колготок, пока сам лениво прячет руки в карманы брюк, чуть расставив ноги в стороны и, видимо, сдерживаясь, не меньше моего, чтобы не сорваться с места в карьер.

Прохладный воздух гостиничного номера совершенно не охладил мою разгорячённую кожу, когда я кое-как, более-менее изящно освободилась от всего нижнего белья и чуть живая, чуть дыша выпрямилась перед Верховным во всей своей первозданной красе. И, конечно же, дрожа всем телом от совершенно противоречивых чувств и желаний.

— Умница. Хорошая и послушная девочка. И, действительно, невероятно шикарная. Значит, слухи о чародейках очень даже правдивы. Как и те, что их не так-то уж и просто удовлетворить? Поэтому вы и пользуетесь своими особенными феромонами, чтобы у вашей жертвы стояк держался как можно дольше даже после нескольких оргазмов подряд? Поскольку меня уже распирает кончить, только от одного вида твоей порочной наготы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Знал бы он, как я сейчас сдерживаюсь, чтобы не сжать посильнее бёдра и не кончить наконец-то самой. Только, боюсь, мне это мало чем поможет. Скорее, ещё больше распалит аппетит. Меня и так шатало от близости этого безнаказанного сильного мира сего. А от его вибрирующего под кожей во всех эрогенных нервах чёртового голоса, хотелось вытворить что-нибудь выходящее за пределы моих собственных принципов.

Но, слава Великое Берегине, мне не пришлось делать это первой. Верховный шагнул ко мне сам. Поднял руки и коснулся одними лишь кончиками пальцев моих ключиц и шеи. Из-за чего я просто не могла не вздрогнуть, задышав ещё чаще и глубже. И задрожав ещё сильнее, как только он заскользил, едва касаясь, своими ухоженными перстами по моей слишком чувствительной коже. Заставляя моё тело ныть и томиться от каждой оставленной им на мне дразнящей ласке. И сходить с ума пуще прежнего, как только он добрался до налитых томным возбуждением полушарий груди и провёл большими пальцами вокруг затвердевших сосков. Перед тем, как надавить на их вершины, а потом сжать с лёгкой болью, пока я не ахну, едва не теряя сознания, и не поддамся за его руками вперёд.

— Невероятно. Как будто действительно ничего подобного ещё не видел и не касался. Какая шикарная кожа… И… бархатные соски. Таким телом только сводить с ума или доводить до полного исступления. Неудивительно, почему о вас столько ходит неправдоподобных легенд.

Его голос сел окончательно. Хотя меня и без того пробирало от его близости и таких вроде как ещё невинных прикосновений, что со страшной силой тянуло вцепиться в него уже самой или как-то заставить его перейти на более конкретные действия. Только куда там? Он же, мать его, Верховный Инквизитор. Самого будет трясти, покрывать удушливой испариной, буквально скручивая запредельным возбуждением, но даже виду не подаст. Потому что привык всё держать под контролем. И пытать! Долго, мучительно и беспощадно.

Вот и сейчас он делает со мной то же самое. Вроде как рассматривает меня, любуется, дразнит слишком чувствительную грудь поверхностными ласками, потом так же ведёт пальцами по рёбрам вниз, по животу и… Меня снова передёргивает, как от удара током, когда он добирается до оголённого лобка. И при этом смотрит мне в лицо. Следит за каждым изменением в моих напряжённых чертах и полуослепших глазах.

— Великий Разум. Тут только от одного касания, уже сносит крышу.

А у меня так тем более, когда он наконец-то “смелеет” и с более сильным нажимом накрывает мою киску. Проникает между опухшими дольками половых губ и начинает там всё растирать и массировать, от пульсирующего клитора до самого входа воспалённой вагины. И, наверное, в этот момент чувствует, как я орошаю его пальцы новой порцией интимных соков, несдержанно всхлипывая и едва не кончая.

— Одуреть. Как же ты течёшь. Даже не представляю, что будет, когда я начну тебя трахать.

Разве он это уже не делает? Вернее, трахает мне мозг, пока обжигает губы почти рычащим громким шёпотом и скользит пальцами по налитым кровью складкам перевозбуждённой киски. А меня ведёт от всех его извращённых манипуляций, как самую последнюю и в край озабоченную шлюшку. До трясучки, до нещадной дрожи в коленках и разрастающегося в животе раскалённого шара безумной похоти.

Я снова несдержанно всхлипываю, но всё ещё держусь. Не прошу и не умоляю, хотя в голове полный раздрай, а всё тело, от макушки до онемевших на ногах пальцев охвачено эрогенным жаром. А ведь, если так подумать, он ничего со мной такого ещё и не делал. Чёртово приворотное зелье! Даже мои феромоны с ним не сравнятся.

— На колени, ведьма. — Бошан хрипит, видимо, начиная терять собственный контроль, поддаваясь слишком сильному для него чародейскому афродизиаку.

Не успеваю осмыслить услышанное или выстрелившее звериным рыком Верховного мне в голову, как тот прекращает свою сладкую пытку и накрывает мне затылок с шеей жёстким захватом властной ладони. Погружает пальцы в мои волосы и стягивает их в кулак у корней пока ещё щадящей хваткой, второй рукой нажимая мне на плечо несильным, но мгновенно подчиняющим давлением.

Я не успеваю опомниться, как мои коленки подкашиваются будто сами собой. Не падаю на них каким-то чудом и даже не замечаю, как оказываюсь на полу, а мой взгляд — на уровне низа живота Бошана.