Homeland. Игра Саула - Эндрю Каплан

– «Нарандж», мадам? На Прямой улице? – «Нарандж» – известный ресторан, а Прямая улица – старейшая в Дамаске, если не во всем мире. Она даже в Библии упоминается.

– Да, – подтвердила Кэрри. – Обогните мечеть.

– Мадам, лучше будет, если я прямо сейчас развернусь и поеду в обратную сторону.

«Да, и так мы попадем в лапы ГУБ».

Нервы звенели перетянутыми струнами. Господи, неужели заскок начинается? Только не сейчас, не сейчас… Сердце бешено колотилось. Уф, так, спокойно… Кэрри приняла клозапин, нужно время, чтобы таблетка подействовала.

– Да я не тороплюсь, – соврала Кэрри, – можно и в объезд.

Через несколько кварталов она выбросила в окно бесполезные сотовый. С глухим стуком аппарат без симки разбился о мостовую.

Теперь Кэрри со звонком в Лэнгли ничто не связывает. Разве что водитель может подтвердить, кто выбросил телефон.

Машина тем временем обогнула мечеть Омейядов, где, предположительно, хранилась голова Иоанна Крестителя и покоились останки Салах ад-Дина, великого мусульманского полководца и победителя крестоносцев. Таксист зигзагами проехал вокруг мечети к улице Эс-Сагх, затем – к Прямой улице.

Где-то позади взвыли полицейские сирены.

Кэрри не понравилось, как водитель взглянул на нее на прощание, когда она высадилась у входа в ресторан «Нарандж». Там перед высокими стрельчатыми витринами выстроился целый парк «мерседесов» и «поршей». Если таксиста схватят и начнут допрашивать, он сразу укажет на Кэрри, да еще, наверное, припомнит, как подобрал ее у трупа Кадиллака. Черт…

Швейцар тем временем поклонился и распахнул дверь; Кэрри вошла в ресторан с мыслями, что нужно поскорее отсюда убраться.

В Дамаске становилось чересчур опасно, однако Кэрри хотела проверить тайник – вдруг Кадиллак что-то для нее оставил. К тому же надо проверить, как там Орхан. Есть шанс, что, закончив с Кадиллаком, ГУБ нацелился на одноногого курда. Время стремительно таяло.

В «Нарандже», как всегда, было людно и шумно: здесь собрались сливки сирийского общества, все, от политиков до звезд телеэкранов. Метрдотель поначалу взглянул на Кэрри пренебрежительно: как так, женщина, одна и без компании, стоит у входа? – но, приглядевшись хорошенько: привлекательная американка, блондинка, хоть и не в вечернем наряде, – понял, что лучше не делать преждевременных выводов. Вдруг это любовница важного человека? Так зачем выпроваживать ее?

– У вас назначена встреча, мисс? – спросил он.

– Да, но у входа я заметила «мерседес» жены моего визави. Лживая сволочь!.. У вас есть запасной выход? – прошептала Кэрри, кладя в руку метрдотелю двадцатидолларовую купюру.

– Ну разумеется, – улыбнулся тот, ловко пряча деньги в карман. Подозвал официанта, шепотом дал ему указания и сделал Кэрри жест: мол, вас проводят.

Официант провел Кэрри за угол переполненного атриума, через обеденный зал; из кухни доносился густой аромат жареного мяса. Через черный ход официант вывел Кэрри на веранду. Кэрри немного запуталась, но быстро сообразила: ее проводили на боковую улочку, напротив православного собора Святой Девы Марии. Церковь стояла, ярко освещенная, позади Римской арки.

Кэрри хотела дать на чай официанту, однако тот наотрез отказался от денег. Даже больше, он поймал для нее такси и приоткрыл пассажирскую дверь.

– Даст бог, все будет хорошо, мадам, – сказал он, будто зная, в чем дело.

– Даст бог, – пробормотала в ответ Кэрри.

– Куда едем, мадам? – спросил таксист.

Пришло время решать. В горле пересохло так, что Кэрри не могла даже сглотнуть. Степень риска возрастала с каждой секундой. В Сирии оставаться было очень небезопасно. Местная разведка наверняка уже знает о проникновении в воздушное пространство страны американских вертолетов, к тому же Кадиллака запытали и казнили. А он под пытками, скорее всего, указал на тайник для сообщений. Вполне может быть, что в ковровой лавке теперь засели агенты ГУБ и пасут всякого, кто приблизится к тайнику.

Оперативница ЦРУ для ГУБ – кусочек лакомый и даже очень. Содержимое ее головы раскроет все планы Лэнгли на Ближнем Востоке, а шанс расколоться у Кэрри невероятно высокий. Стоит ей попасться в руки сирийским безопасникам – и все, они вскроют ее как банку консервов.

Вот это будет удача, и не только для них, но еще и для их боссов: иранцев и русских. Для ЦРУ, для США – и лично Саула – это станет катастрофой невероятных масштабов.

С другой стороны, оставался крохотный шанс, что перед арестом Кадиллак успел оставить в тайнике сообщение. Если Кэрри опередит безопасников и успеет забрать его из лавки, то, может, удастся разобраться в происходящем. Как тогда быть с Орханом? Если Кадиллак не сдал его под пытками, Кэрри еще может успеть предупредить курда. Спасти его.

Время делать ставки. Впрочем, на кону не только жизнь Кэрри – судьба ее страны.

– Куда едем, мадам? – повторил водитель, нетерпеливо барабаня пальцами по рулевому колесу.

– Сук-эль-Хамидия.

Сук-эль-Хамидия, Дамаск, Сирия

12 апреля 2009 года

Время: 19.14

– Это янтарное ожерелье просто создано для вас, мадам. Оно подчеркивает золотой оттенок ваших волос и аквамариновый цвет глаз, – увещевал Кэрри торговец, выводя пальцем в воздухе завитки, повторяющие изгибы ее локонов. Это был тот самый усатый бизнесмен, ранее тем же днем игравший в нарды с Орханом. Вполне возможно, он спас Кэрри жизнь.

– Откуда мне знать, что это настоящий янтарь? – спросила она.

– Способов проверить много, – улыбнулся торговец. – Чувствуете, как ожерелье теплеет в руках? Настоящий янтарь – он как живой. Натрите его клочком мягкой ткани или меха, и он зарядится статическим электричеством, начнет притягивать пух и пыль. Вы знаете, что древние греки называли янтарь «электрон»? Само слово «электричество» происходит от янтаря. – Торговец улыбнулся. – Есть и другие простые способы проверить янтарь на подлинность: окуните его в соленую воду; подделка из пластмассы или стекла пойдет ко дну. Натрите бусины спиртом или средством для снятия лака: янтарю ничего не сделается, а подделка испачкается. Поднесите бусины к огню: янтарь издает приятное свечение и аромат сосны.

– Не хотела бы я сжечь это ожерелье, – ответила Кэрри.

– Нет, мисс, Аллах не позволит. Только не это ожерелье!

Лавка напоминала пещеру Али-Бабы, тут было все: дорогие ювелирные изделия ручной работы из золота, серебра и янтаря, дамасский шелк, гравированные медные горшки и кувшины, инкрустированные перламутром столики.

– У меня еще тринадцать таких лавок, – похвастался бизнесмен.

Приехав на рынок, Кэрри первым делом отправилась к лавке Орхана. Она не заметила ничего необычного: несмотря на поздний час на рынке толпился народ, бродили вдоль рядов туристы; у лотка с мороженым собралась компания молодых людей. Большинство лавок еще работало, но вот что странно: торговцы не зазывали покупателей, как обычно. Да, час стоял поздний, и все равно Кэрри насторожилась.