Сгорая по минутам - Дарья Аркадьевна Егорова

Девушка упала на колени и коснулась его лица, с ужасом чувствуя, как оно медленно становится всё холоднее.

— Любовь моя…

Солдат с усилием моргнул и попытался что-то сказать, но губы его не слушались. Вместо слов получился какой-то полухрип-полувыдох. Женино спокойствие испарялось с каждой секундой, оставляя после себя мерзкое послевкусие бессилия.

Это уже произошло.

— Это… ты… — сумел прохрипеть он. У него даже вышло состроить некое подобие улыбки, но это принесло только дополнительные страдания. Женя бережно приподняла его голову, и он закашлялся, пачкая кровью и без того грязный мундир. — Я… умер?

— Нет, — девушка изо всех сил старалась не заплакать, — нет, ты не умер…

— Тогда… — солдат снова разразился кашлем, — тогда… почему…

— Это всё не имеет значения, — прошептала Женя, прижимая его голову к своей груди. Её бросило в дрожь. — Это всё больше не имеет никакого значения…

— Я…

— Тише, — она укачивала его как ребёнка, стараясь сдерживать рыдания, — ничего не говори… Ничего не говори. Тебя ждёт прекрасная жизнь, слышишь? Нас с тобой. Мы будем жить в большом доме… Печь пироги с черешней, а потом есть эти пироги с чаем. Слышишь? Твои любимые пироги. Всё это закончится… И у нас с тобой будет самая спокойная, самая лучшая на свете жизнь. Мы будет гулять с собакой… Есть мороженое… — девушка всхлипнула. — Встречать рассветы и провожать закаты, спать, а потом рассказывать друг другу сны… — она глубоко вдохнула. — Ты никогда не умрёшь. Я тебе обещаю, что ты никогда-никогда не умрёшь, потому что любовь не позволяет умирать…

Пейзаж стал терять очертания. На горизонте сверкали огни, небо покраснело, словно ему вспороли живот, а вокруг лежало ещё очень много людей, которые больше не видели ни этих огней, ни этого неба.

— Ты никогда не умрёшь…

Жене никто не ответил. Человек, лежащий на её руках, продолжал держать глаза открытыми, но теперь они не отражали совсем ничего.

Это была та жизнь, в которой они никогда не встретились. Он увидел её в первый и последний раз.

— Никогда…

Всё исчезло, и Евгения открыла глаза.

Она всё ещё сидела в кресле. Подруги тоже потихоньку просыпались, непонимающе моргая и оглядываясь по сторонам. И как их вообще угораздило задремать прямо здесь?

Женя нахмурилась, восстанавливая в голове ход событий. Она пришла к Соне в гости… зачем? Просто так, очевидно, они же лучшие друзья, а лучшие друзья часто ходят друг к другу в гости. Агата и Есения наверняка оказались здесь по той же причине. Потом выпили чаю… И всё.

Женя не вспомнила ни кошмары, ни загадочного убийцу, ни человека с золотыми глазами.

Она подумала ещё секунд десять, но не смогла вспомнить и сон, который сейчас видела.

— Вот это мы даём, конечно, — хихикнула Агата, сонно потирая глаза. Обычно она всегда выглядела как какая-нибудь молодая принцесса вампиров, но сейчас больше походила на смешного малыша. — Соня, что у тебя за чаи такие интересные?

— Кто их знает, — Соня тупо уставилась на пустую кружку. — Какие-то китайские.

— А я вот выспалась, — похвасталась Есения, изящно потягиваясь. Почти как кошка какая-нибудь. — Слушай, зачем я вообще покупаю снотворное? На меня этот чаёк подействовал за минуту.

— Я тебе отсыплю, — пообещала Соня. Женя хихикнула. — Вы не помните… Я ничего не планировала сегодня сделать?

Все задумались. Ничего такого на ум не приходило.

— Ну, ладно, — Соня пожала плечами и поднялась на ноги. — Может быть, мне нужна была книжка…

Она поторопилась к полке и перерыла её сверху донизу, но осталась ни с чем.

— Странно… Вроде бы была здесь. Тут, почему-то, кроме художки всякой вообще ничего нету. Не могла же я забыть их…

Это действительно было странно. Женя прекрасно знала, как Соня носилась со своими ведьминскими штучками, и отсутствие их у неё в квартире не входило ни в какие рамки. С другой стороны, Соня также отличалась поразительной невнимательностью в определённые моменты, поэтому можно было особенно не беспокоиться. Да и зачем им сейчас заклинания? Всё же было хорошо.

— Потом найдёшь, — успокоила подругу Евгения и, собрав кружки со всех поверхностей комнаты, направилась на кухню. Букет от Лёши всё ещё стоял на столе, порядком подсушенный, но не менее от этого красивый.

Осенняя сырость, ладан и подгнившие яблоки.

Женя уловила запах всего лишь на мгновение, но этого хватило, чтобы остановиться в ступоре. Непонятно, почему, но от него тошнило и хотелось спрятаться под кроватью, как в глубоком детстве. Оставив посуду в раковине, девушка подошла к цветам и как следует их обнюхала. Цветы пахли цветами — да, довольно слабо, но всё же. Ничего лишнего. Ничего опасного.

— Чушь какая.

— Ты нам? — донеслось из гостиной.

— Не, — крикнула Женя, выпрямившись. — Надо домой идти, говорю. Я у себя поищу вещи твои, Сонь. Может, ты их когда-то оставляла.

Подумав, она добавила:

— Я букет заберу тоже, а то Лёша не поймёт, почему он не у меня стоит.

Она и сама-то этого толком не понимала.

* * *

Женя вместе с Есенией проводили Агату до её дома, а затем разошлись на перекрёстке, так как жили по разным от него сторонам. Сеня обняла подругу на прощание как-то особенно крепко, от чего та засмеялась и сообщила, что у неё, кажется, хрустнул позвоночник.

— Считай, я твой бесплатный мануальный терапевт.

Евгения шла к себе, с лёгкой улыбкой рассматривая прохожих и здания, но внутри у неё всё равно скреблось неприятное чувство недосказанности. Как будто бы она упустила что-то очень важное, что-то, без чего невозможна сама жизнь. Но от попыток вспомнить это самое «что-то» начинала болеть голова. Женя ещё раз понюхала букет, убедившись, что ничем особенным от него не пахло, и остановилась. Как оказалось, очень вовремя — ещё немного, и она бы врезалась в Лёшу.

— Опять меня караулишь? — посмеялась она. Парень почему-то не разделил её веселья.

— Ты не дома?

— А должна?

— Ну… ты неделю не выходила, — он почесал затылок. — Я тебе писал, но ты так и не ответила.

— А, — Женя махнула рукой, — мы у Сони были. Напились чаю и заснули, представляешь? Я про всё на свете забыла.

Лёша вскинул брови и перевёл взгляд на букет.

— Ты его с собой таскала, что ли?

— Ой, нет… Понимаешь, я его тогда оставила у Сони, и как-то не подумала забрать, а она не занесла, ну и… Эй, ну ты чего, — она легко пихнула его в плечо, — не обижайся. Ты мне даришь самые-самые красивые цветы.

Лёша закатил глаза, но не смог долго держать недовольную мину и, в конце концов, улыбнулся.

— Я зачем пришёл-то, — начал