Голод - Любовь Попова

— Так кто такой Михаил? — снова спрашивает он и опускает руки. — Как его фамилия?

— Ага, — откладываю телефон, шприц и поворачиваюсь к врагу. — Чтобы ты убил его?

— Что ты, руки даже марать не буду, для этого есть люди…

— Замолчи, — неожиданно дерзко говорю, не хочу слышать про его работу или не работу. Он сразу скалится, ему нравится то, как я разговариваю.

— Меня можно заставить замолчать. Это достаточно просто.

— Даже знать не хочу как, — лишь мельком оглядываю тот предмет, что еще в пятницу заставлял молчать меня. — Говори, что хотел и уходи.

— А разве медсестры не давали клятву помогать нуждающимся? — жалобно и забавно говорит он и наклоняет голову, а я невольно думаю, что и-за его присутствия, обычно, весьма просторная процедурная стала казаться миниатюрной. Это все его плечи, что еще недавно я сжимала, и его рост, благодаря которому он возвышается над простыми смертными.

Не буду спрашивать его, в чем он нуждается, потому что ответ слишком предсказуем.

— Что у тебя случилось?

— Заноза, представляешь!  Уже пару дней не дает мне покоя.

Я тяжело вздыхаю и скрещиваю руки на груди, которая как по мне вздымается слишком часто от близости этого безнравственного человека.

— И ты, нашел меня в многотысячной больнице, чтобы я вытащила у тебя занозу? — смеюсь я и хитро щурю глаза.

— Только твоим нежным пальчикам и… губам я могу доверить свое тело, — говорит он и разводит руками, акцентируя внимание на внушительном бугре между ног.

Боже, а я ведь даже не подошла к нему, не поцеловала, а у него уже стояк.

— Боюсь даже представить, как ты посадил эту занозу, — хохочу я и он хмурится, а потом конечно понимает и грозит пальцем.

— Туше, Василиса, неплохо, — подмигивает Макар и вдруг делает шаг ко мне. Неожиданно, резко, так же стремительно, как темнеют его глаза. — Иди сюда, Малыш.

— Ну, уж нет. — сразу создаю сценарий как буду от него отбиваться. От него и своих неумных желаний.

— Ты же хочешь, — грубит он и резко сдергивает мои очки, сминая их рукой.

— В отличие от тебя, я могу контролировать свои инстинкты.

— Считаешь меня животным? — почти прорычал он и я усмехнулась. Почему то пришло осознание, что как бы я шутила, чтобы не сказала, он не сделает меня больно. С ним не смотря ни на что я в полной безопасности.

— Котиком, — прикусываю я губ, вижу что он в растерянности. С одной стороны Котик весьма лестно, с другой грозны тигр весьма приятнее. — Показывай занозу, мне еще дел не впроворот, — говорю я, и Макар с энтузиазмом выставляет руку большой ладонью вверх.

Осматриваю с разных сторон, провожу рукой, пытаясь найти заусенец или выпуклость.

— Помедленнее…

Его наглый вид, конечно, бесит жутко, но нельзя не признать, насколько он выглядит привлекательно, так сильно напоминая наливное, соблазнительное яблоко из сказки, откусив которого можно умереть.

Хочется снова утереть ему нос, показать, что я не одна из его текущих телок. Блин. Хотя бы сделать вид.

Я взяла шприц и наполнила его физическим раствором. Не вредным по сути, но весьма болезненным, если вколоть в мышцу, при этом при всем ощущая на своих ягодицах скрытых белым халатом, его прожигающий взгляд.

Даже не пытаюсь понять своего поступка, но чуть наклоняюсь, демонстрируя ему спортивные шорты на упругой попе. Он конечно тянется к ним, проводит ладонью, разнося по телу сотни и сотни мурашек. Очень хочется остановить это мгновение, но я тяжелым вздохом, шлепаю его по наглой, опытной руке.

— Так, — сразу напрягся Макар и ткнул пальцем в мою руку, когда я обернулась и эффектно сбросила излишки вещества из иглы — Ты это убери.

 — Это стандартная процедура, — вздергиваю я бровь, — при попадании в тело инородного предмета требуется угол витамина. Или. может быть, большой Макарушка испугался маленькой иголочки?

Он сжимает руку в кулак и усмехается.

— Скорее, одна маленькая девочка боится моей большой иглы и придумывает разные отмазки, чтобы не поддаться своим желаниям.

— Ты себе льстишь, — вру я и выкидываю шприц в урну, снова поднимаю взгляд на насмешливую физиономию и острый взгляд.

Его не проймешь, потому что он то точно знает, что в штанах у него далеко не иголочка.

— Если ты собрался как-то мстить… — тут же делаю шаг назад, вспоминая где лежат лезвия.

— Побойся бога, — поднимает он руки в сдающемся жесте и кивает в сторону выхода. Такой спокойный и расслабленный. К чему бы это? — Просто хотел угостить тебя кофе, ты ведь на ногах весь день.

— Даже боюсь спрашивать, как ты узнаешь все это.

— Тебе и не надо знать.

— А что мне знать надо? — сразу спрашиваю я и решаю, что от одного кофе в людном месте я не забеременею. Зато могу узнать, что-то что заставит его от меня отлипнуть.

 Поэтому убираю остатки препаратов и осторожно подхожу к опасному хищнику. Ведь подгадал окончание смены. Страшно представить, что еще он может предугадать.

— Тебе надо знать, только то, что любое мужское имя, произнесенное с твоих губ, это смертный приговор, — наклоняется он ко мне, шепчет.

Потом тянется к губам, и я игриво улыбаюсь, смотря прямо в глаза, чувствуя обжигающую близость и жар, что стремительным потоком направился в низу живота. А затем шепчу:

— Макар.

Стоило мне выйти из больницы как руку аккурат зажали в тисках его пальцы и повели к огромному черному БМВ, не чета той «оке» на которой ездила его свита.

— Немного грубо, тебе не кажется? — попыталась я разжать его пальцы, которые стали казаться стальными тросами перекрывающими доступ к кислороду. Боже, во что я ввязываюсь, почему было просто не послать его в больнице. Там у меня было хотя бы оружие, а что здесь?

Тонировка салона тут же окружила меня со всех сторон, а тусклый свет, жалобно пробивающийся сквозь окна, освещал острые черты лица Макара. Пожалуй он относится к категории тех мужчин, которыми можно просто любоваться. Но руками не трогать. Не потому что может рассыпаться как скульптура в музее, а потому что может задавить своей энергетикой.

Машина тронулась, и я невольно ощутила, как трогаюсь головой. Правда, что за слошной поток бредовых затей? Не стоило идти в тот клуб, не стоило ехать с ним пить кофе. Не стоило строить из себя смелую, потому что вот сейчас, сжимая коленки и вглядываясь в проносившийся мимо пейзаж, я вообще боюсь.

— Это он? — привлек мое внимание глубокий баритон и я обернулась и тут же вскрикнула.

На лэптоте сияла фотография Михаила. Моего тренера.